Музыка грязи - Тим Уинтон Страница 57

– Как-нибудь в другой раз.

– За три года этого раза ни разу не случилось, Джим. Знаешь, первый год я думала, что это горе. А потом я поняла, что мне ты не хочешь рассказывать.

– Пусть его, Джорджи. У тебя был трудный день.

– Я ничего о тебе не знаю.

– Я тут думал о том, чтобы съездить куда-нибудь в конце сезона, – сказал он. – Я расстался с идеей поехать на Мальдивы. Индонезия – это чертова свалка. На Фиджи постоянно идет война. Я подумал о Бруме. Поудить там в море. Я хочу поймать эту сорокафунтовую барамунди, пока я еще не слишком стар, чтобы забросить удочку.

Джорджи посидела некоторое время, пока слово не отпечаталось у нее в мозгу. Она лихорадочно подсчитывала расстояние между ними, это неизменное молчание. Брум?

– Почему Брум? – спросила она.

– Ну, я же сказал. Барамунди. Знаешь, июль на севере и все такое. В это время там не очень влажно. Сиди себе на Кейбл-Бич и пей дайкири.

– Ты же не пьешь дайкири.

– Кроме того, можешь познакомиться с моими двоюродными.

– В Бруме?

– Они ныряльщики за жемчугом в основном. Половина семьи оттуда.

– Но ты никогда…

– Так вот теперь и сказал.

– С чего это ты вдруг?

– Тут на днях позвонил брательник. Просто идея.

Джорджи пошла к Биверу. Он закрыл заправку и сидел на задах своей свалки. Его глаза и жестянка пива блестели в свете, идущем из задней двери, но лицо было в тени.

– Эй, где это ты научилась так лихо обращаться с лифчиком? Смотрела «MASH» [26]?

Джорджи ощупью добралась до него. Он сидел на погнутой дверце «Камри» Эвис Макдугалл. В жаре можно было учуять запах крови.

– Шовер хочет, чтобы эту штуку взяли на экспертизу. Он подозревает заговор. Саботаж.

– Чушь, – сказала она со смехом.

– Такие ходят слухи. Хочешь пива?

Джорджи отказалась. Она не могла заставить себя усесться на «Камри», так что ей пришлось опереться спиной на другую глыбу, почти не видную во мраке.

– Я ни черта ни о ком не знаю, потому что я такая эгоистка и совершенно не любопытная, Бивер, или потому, что никто мне ничего не рассказывает?

Смех Бивера был хриплым.

– Хочешь мое честное мнение или поцелуй в задницу от личного поставщика?

– Правду.

– Правда в том, что и так, и эдак.

– Вон чего!

– Никто не ожидал, что ты останешься. Что трепаться с проезжим? И потом, ты всегда держалась в сторонке. И, признайся сама себе, ты из другого мира.

Джорджи подумала, но решила с ним это не обсуждать.

– Эвис считает, что Джим помягчал. Что он изменился после смерти Дебби. Правда?

– Это теория.

– Как он изменился? Она говорит об этом так, будто он помудрел.

– Так говорят.

Джорджи решила помолчать несколько минут. Она закидывала удочку, а Бивер не заглатывал наживку.

– У всех нас есть свои сожаления, – пробормотала она.

Бивер смял жестянку.

– Да, – сказал он. – Хотелось бы мне быть великим. Я никогда, черт побери, с этим не смирюсь.

– Я серьезно, Бивер.

– Нет, не серьезно. Для таких, как ты, прошлое – просто такое место, в котором странно бывать. Вот какие там сожаления. Некоторые люди… ты представить себе не можешь, Джорджи.

– Потому что я ходила в частную школу? С серебряной ложкой во рту?

– И потому, что ты женщина.

– Это все чушь, и ты это знаешь.

– Некоторые мужчины, – зашипел он, – некоторых не раздражает, что? они делали раньше. Они не мучаются своим прошлым. Они, черт побери, в ужасе от того, чем они были. И они боятся, что могут оказаться тем же человеком, которым были когда-то.

– Ты… так ты говоришь о себе?

Бивер горько рассмеялся и отшвырнул жестянку. Она упала в темноту.

– На самом деле, – сказал он, – я говорю о Джиме Бакридже. Иди домой, Джорджи, у меня от тебя голова болит. Я только что пережил первый день в качестве покинутого мужа. И не собираюсь я сидеть здесь всю ночь и разбираться с твоими маленькими проблемками. Думал, ты пришла подбодрить парня.

– Ты думаешь, он изменился?

– Боже, дай мне сил!

– Ладно-ладно, ухожу.

– Соображаешь!

Но Джорджи не могла уйти.

– Нет, – сказала она. – Я должна знать.

– Черт! Спроси себя саму – могут люди меняться?

– Просто скажи мне, изменился он или нет.

– Ну, – наконец сказал Бивер, – что-то с ним случилось. Как ты там сказала – люди сожалеют.

– И это твой ответ? – закричала она.

– Господи, Джорджи. Почему ты не уходишь? Почему?

– Потому же, почему и ты, думаю я. Думала, что это тихая жизнь. Я решила, пусть у меня будет что-то вместо ничего.

– Не сравнивай себя со мной, девочка, – горячо сказал он. – Ты-то можешь ехать куда захочешь. Вот, например, прямо сейчас я не против, чтобы ты пошла домой и оставила меня в покое.

– Извини.

– Вот они, снова твои чудовищные сожаления.

В ту ночь Джорджи никак не могла успокоиться. Вид сестры, испытание на обочине дороги, сдерживаемая ярость Бивера не давали ей уснуть, и она подумала о сердитых понуканиях Рэчел за день до того и об этом ползучем сомнении, в котором она застряла. Она была утомлена, но не могла так оставаться и знала, что несколько порций водки не окажут желаемого эффекта, пока она лежит так в темноте. В конце концов от отчаяния она сдалась и приняла слабое успокоительное.

Когда она проснулась на следующее утро, Джима уже давно не было.

Было воскресенье. Она пила кофе, пока мальчики готовили ялик к поездке за крабами. Они, кажется, почти не расстроились, что Джорджи не поедет с ними. Когда они без приключений выбрались в лагуну, она пошла в кабинет Джима и начала искать.

Это была крохотная, душная комната. Окно, выходящее на город и крутые белые дюны, никогда не открывалось. Хотя кабинет примыкал к их спальне, Джорджи редко заходила туда – только чтобы прибраться. Она знала, что раньше в этой комнате шила Дебби. До приезда Джорджи в Уайт-Пойнт Джим работал за столом в гостиной, но потом переместился сюда. Здесь был сосновый стол, шкаф с бумагами, розетка для ноутбука и несколько низких книжных шкафов. Стены были голые. Это мало походило на логово, в котором имел обыкновение прятаться ее собственный отец. По контрасту это было совершенно утилитарное место. В комнате не было ничего, что могло бы взбудоражить любопытство Джорджи. Она уселась в бежевое вертящееся кресло и посмотрела на шкафы. Тома по кораблестроению, управлению рыбными ресурсами, метеорологии. Альманахи, справочники по приливам, несколько романов вроде «Вердикта», «Костров амбиций», «К востоку от Эдема». Какие-то военные мемуары Рэя Паркина. Какая-то штука под названием «Рыцари бусидо». «Восставшие мертвецы».