Филип Дик. Я жив, это вы умерли - Эмманюэль Каррер Страница 55
Филип Дик. Я жив, это вы умерли - Эмманюэль Каррер читать онлайн бесплатно
Дик был потрясен случившимся. Это походило на полные тепла и надежды сцены из фильмов про инвалидов, как например «Чудо в Алабаме», когда внезапно выясняется, что глухой слышит, а паралитик может ходить. Но когда Дик попытался поговорить с напарником, тот вновь повторил: «Почему у меня не получается?», так что Фил задумался, уж не произнес ли он сам, забывшись, эту фразу в его присутствии. Да и в любом случае, что можно ему ответить? «У тебя не получается, потому что твой мозг уничтожен наркотиком?» С тем же успехом можно было просто спустить воду.
Для человека, у которого еще был шанс избавиться от пристрастия к наркотикам, лечение в Экс-Кэлэй имело свои плюсы: например, оно уничтожало всякого рода романтические иллюзии. Неизлечимо больные являлись живым примером для остальных, которые в истерической ненависти открещивались от тех, в кого их почти превратило собственное пагубное пристрастие. Многие выздоровевшие, боясь вернуться во внешний мир, оставались в Экс-Кэлэй надзирателями и отличались особой жестокостью. Персонал, состоящий исключительно из бывших пациентов, вероятно, считал, что борется с грехом, а не с грешником, но, поскольку грех полностью поглотил многих из грешников, они обращались с ними с решительной враждебностью, начисто лишенной сентиментальности: приблизительно такие чувства, что испытывал профессор Ван Хельсинг по отношению к людям, превращенным в вампиров. Конечно, человек достоин сострадания, но следует учитывать, что, вопреки внешнему облику, человека здесь может уже и не быть: есть только вампир, и он должен быть обезврежен.
Этим миром правила ненависть к наркотикам, подобно тому, как жажда его заполучить правит миром, в котором жил Дик с момента ухода Нэнси. Будучи хамелеоном, Фил моментально приспособился к новой системе ценностей, став самым красноречивым оратором, настоящим чемпионом во время сеансов публичных высказываний. Каждого пациента просили описать, что происходит у него в голове, и в основном все мрачно обменивались оскорблениями. Дик ничуть не смутился от того, что его, как и прочих, считают отребьем, дерьмом и подонком. Выпады в сторону сестры он воспринял более болезненно, его обидчики это поняли и удвоили свое усердие. «А ты целовал свою сестру, ну-ка, признавайся?» Но Фил решительно обозначил границы дозволенного, ответив некоему приставшему к нему дебилу: «Ничего страшного. Я зайду в четверг». Его реплика заставила смеяться тех, кто был в состоянии это сделать и понял, что это был намек на ранее рассказанную историю. Некто однажды пришел в гости к своему старому приятелю. Людям, стоявшим перед домом, он сказал, что хочет повидать Леона. «К сожалению, Леон умер». — «Ничего страшного. Я зайду в четверг».
Впоследствии, когда кто-нибудь в Экс-Кэлэй не понимал, что ему сказали, или не хотел отвечать, или не находил рулон туалетной бумаги, за которым его послали, он говорил: «Ничего страшного. Я зайду в четверг», — и авторство этой, отныне культовой, реплики, было по сути приписано Дику. Когда как обычно в конце недели составили список вкладов, которые сделал каждый пациент во время коллективных сеансов, заслугой Фила было признано то, что он привнес в них юмор. По словам врача, Дик, несмотря на свое плачевное состояние, сохранил дар видеть вещи с забавной стороны. Ему аплодировали. А он благодарил всех, повторяя, как попугай: «Ничего страшного. Я зайду в четверг».
ЗИМА ДУШИ
По прошествии двух недель было решено, что Дик уже достаточно долго чистит туалеты, и поскольку принцип трудотерапии состоял в том, чтобы использовать возможности каждого как можно лучше, его посадили за пишущую машинку. В резюме подобная работа называется пиар, связи с общественностью. Он составлял отчеты о деятельности Экс-Кэлэй, разбирал газетные вырезки, посвященные проблемам наркомании, составлял письма, взывающие к щедрости возможных жертвователей. В свободное время Фил разрабатывал теорию, согласно которой центр служил прикрытием для тайной лаборатории по производству героина. Одна и та же рука раздавала яд и противоядие, для того чтобы создать новый тип человека: послушного, сумасшедшего, этакого гражданина-андроида из общества будущего. Организация превращала человека в раба, сначала сажая на наркотик, а затем, самым изощренным способом спасая от наркотика, учила беднягу одновременно ненавидеть этот наркотик и любить хозяина, который единственный мог его защитить. И он, Дик, стал одним из винтиков этой организации, заняв наилучший пост для наблюдений.
Одетый в белую рубашку, он непринужденно бродил взад-вперед по коридорам и открывал все двери подряд в надежде наткнуться на секретную лабораторию. Однако подозрения не мешали Дику каждый раз, когда он встречал кого-нибудь из персонала, искренне выражать медикам свою признательность. Впервые в жизни Фил почувствовал себя полезным, он нашел свою семью и, если бы ему разрешили, с удовольствием навсегда остался бы в Экс-Кэлэй и трудился бы во благо бедных наркоманов, своих братьев.
Эту программу искупления через работу Дик описывал в восторженных письмах к своим друзьям, тем, с кем он общался до того, как обосновался на Гасиенда-уэй. Однако эти письма только сбивали с толку, поскольку приходили приблизительно через месяц после настоящих призывов о помощи, написанных в самые тяжелые минуты канадского разочарования, а те, в свою очередь, добрались до адресатов сразу после сообщений о триумфе Дика в Ванкувере. Несколько ответных писем окольными путями достигли Экс-Кэлэй. Так, известная писательница Урсула Ле Гуин, хотя и выразила искреннее сожаление по поводу бедственного положения Филипа, решительно сказала «нет» на его просьбу пожить у нее. Даже не зная Ле Гуин лично, Дик написал ей письмо еще в тот момент, когда он жил на квартире у журналиста и его жены. Он подробно описывал свою несчастную жизнь и просил пустить пожить если не в качестве гостя, то хотя бы как скромного квартиросъемщика. В заключение Дик пытался развеять слухи о том, что он — несносный параноик, которые, как он подозревал, ходят на его счет. Другие патетические просьбы о помощи, адресованные людям, которых он видел один или два раза в жизни, но чьи координаты были записаны в его книжке, так и остались без ответа. Филип уже и сам не помнил точно, кому он писал. Поэтому Дик был весьма удивлен, получив письмо от некоего Макнелли, профессора, увлекающегося научной фантастикой, который некогда в прошлом приглашал писателя на встречу со студентами университета в Фуллертоне, что в Южной Калифорнии. Макнелли, с одной стороны, был весьма опечален, узнав, что его любимый писатель испытывает затруднения, с другой стороны, обрадован и немного удивлен, поскольку тот обратился к нему с просьбой о помощи. И тут же послал ответ. Да, разумеется, университетское сообщество и небольшой научно-фантастический кружок Фуллертона примут Дика с распростертыми объятиями. Возможно, он окажет честь их библиотеке, предоставив им оставшиеся у него после ограбления рукописи… И два студента, а точнее, две студентки, его поклонницы, которым Макнелли прочел его письмо, были готовы предложить писателю свои услуги.
Это предложение в одно мгновение сделало уже не столь радужной в глазах Дика перспективу посвятить всю свою жизнь мытью ног больных и сочинению статей о борьбе с наркоманией, тем более, в такой холодной стране как Канада. За тот месяц, что Филип не принимал наркотиков и при этом усердно трудился, он, в целом, значительно поправил свое здоровье. В день, когда Дик получил письмо от профессора, он отнес в прачечную пижаму, получил обратно свои вещи, подписал необходимые бумаги и улетел в Лос-Анджелес, пообещав вернуться в четверг.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии