Весна в Карфагене - Вацлав Михальский Страница 54
Весна в Карфагене - Вацлав Михальский читать онлайн бесплатно
Машенька посмотрела на Николь с недоумением, но сдержалась, не спросила: как это – то отец крестьянин из-под Бордо, то парижский художник?
– Ты любишь писать картины маслом?
– Я не пробовала.
– О, я тебя научу в два счета, сама я бесталанная, а учить умею! – Николь засмеялась искренне, то ли над своей бесталанностью, то ли над педагогическими возможностями.
Принесли сыры на широкой доске.
Болтовня Николь нисколько не раздражала Машеньку, а как бы даже снимала с ее души последний груз, вернее, даже последний слой чего-то липко-тягостного, о чем ей хотелось бы забыть и не вспоминать никогда.
– Да, Мари, приезжал старый адмирал, он обещал приехать завтра. Ты готова его принять?
– Да, ма… да, Николь, я буду очень рада.
– И еще, приезжал молодой адмирал, какой интересный мужчина! Он просил меня узнать, когда вы смогли бы увидеться?
– Никогда!
– Почему? – горячо вырвалось у Николь. – Я устрою все в лучшем виде! – От волнения она аж облизнула губы.
– Не хочу, – спокойно ответила Машенька.
– О-ля-ля! Это меняет дело! – растерянно и восхищенно пролепетала Николь.
Возникла неловкая пауза.
– Рокфор очень хорош, попробуй, Мари!
– Я не люблю рокфор.
– Почему? Он такой замечательный.
– Просто не люблю – и все. Раньше любила, а теперь нет.
– Бывает, – сказала Николь вдруг поникшим голосом, видно, вспомнив что-то свое, заветное. – Но, может, это у тебя не навсегда?
– Может, и не навсегда. Чего загадывать…
– Тогда пойдем в парк, я покажу тебе мои розы, – предложила Николь,
и они вышли в парк.
– Посмотри, какие розы, я их привезла из Марселя. Нет, ты только понюхай! Они пахнут, а здешние без запаха, как бумажные. Тебе нравится мой парк?
– Да.
– Ну, вот и славно. Знаешь, Мари, – Николь доверительно взяла ее за руку чуть выше локтя, – я горжусь, что ты настоящая графиня и говоришь со мной!
– Николь, ты что? Не валяй дурака! – засмеялась Машенька, и на душе у нее стало совсем легко.
– Взгляни, какая красота вокруг, – не отпуская руку Машеньки, горячо продолжала Николь. – Море, горы, оливковые рощи, дороги… Как далеко видно! Почти до Сицилии! Какая прелесть! И этот парк, и море, и розы, и белая Бизерта внизу, и мои фонтаны… Ни у кого здесь, в Тунизии, нет таких фонтанов – всем воду жалко! – В темных глазах Николь вдруг пробежал диковатый черный огонек, она неожиданно побледнела и с надрывом выкрикнула: – Боже, какая тоска! Я сдохну тут от тоски! – И, уткнувшись лицом в грудь Машеньки, заплакала навзрыд, некрасиво, с простонародным бабьим подвыванием, с хлюпаньем носом, с размазыванием макияжа по лицу.
Машенька пыталась ее утешить, бормотала что-то вроде: "не надо", "не плачь", "все будет хорошо", а потом и сама заревела как маленькая. Никогда в жизни не плакалось ей так сладко, такими облегчающими душу слезами.
Как говаривал позднее благодетель Мари, парижский банкир Жак: "Если человек едет на роллс-ройсе, то это еще не значит, что ему не хочется удавиться".
Любой разговор – хоть о войне, хоть о любви, хоть о смерти, хоть о погоде или о продвижении по службе, о болезнях или о политике – не вызывал у доктора Франсуа ни малейшего интереса. Он вяло кивал большой лысеющей головой, жевал тонкими губами, как бы вежливо намереваясь тоже что-то сказать, а его бледно-голубые глаза оставались при этом погасшими, почти безжизненными. Доктор Франсуа мог говорить только об изучении языков. А если, к его удовольствию, речь заходила об арабских диалектах или, того лучше, о берберских наречиях, то тут он распалялся до полной неузнаваемости и из стареющего мешковатого увальня превращался в настоящего красавца и Цицерона.
В свои младые лета Машенька успела повидать много разных людей, преданных своему делу, но такого одержимого, как Франсуа, она повстречала впервые. Машенька уже давно усвоила, что, если хочешь завоевать расположение того или иного человека, говорить с ним желательно прежде всего о его интересах, а свои задачи решать как бы походя. С Франсуа этот номер дался ей легче легкого. Николь требовала, чтобы Машенька хотя бы еще недельку соблюдала постельный режим: "Спать, спать и спать! Нет лучшего лекарства, правда, доктор Франсуа?" – "Да, мадам, сон бывает полезен". Однако спать Машеньке совсем не хотелось, и она быстро сообразила, чем удержать около себя доктора Франсуа, чтобы ей не было так томительно скучно, не лезли в голову всякие мрачные мысли и не приставала Николь со своими мелочными заботами.
– Доктор Франсуа, а на каком языке говорят берберы [49]?
– Берберы, мадемуазель Мари, говорят на гхатском, ахагарском, адрагском, туарегском, зенага, рифов, шлех, кбала, занетском, кабильском, джербайском, шавийя, бенимзаб, джефа-нефусском, гхадамесском, спуайском, гуанчском, но он, к сожалению, исчез в семнадцатом веке, на нем говорили на Канарских островах.
– Ничего себе! – по-детски восхитилась Машенька. – И вы все знаете?
– Отличаю. Это моя жизнь, моя радость, как я могу не знать?! Я люблю арабский, но больше занимаюсь берберским. Я начинал службу в Марокко, а там почти половина населения берберы, в Алжире – четверть, а здесь, в Тунисе, совсем немного…
– Апулей был бербером и Блаженный Августин, – блеснула своими познаниями Машенька, чем окончательно расположила к себе доктора Франсуа.
– Говорят, вы дочь адмирала?.. А вы знаете, откуда взялось слово "адмирал"?
– Наверное, английское?
– Арабское. Амир-аль – владыка морей.
– Но если это так, то сам Бог велел мне учить арабский! – Машенька возбужденно присела в постели. – Вы будете преподавать?
– Возможно. – Доктор Франсуа сделал паузу. Когда-то в молодости он прочитал, что главное для актера – умение держать паузу. – Во-первых, если это не минутный каприз, а горячее желание…
– Очень горячее! – вклинилась Машенька. – И я вас умоляю: не делайте такие паузы, не жуйте губами по пять минут в самом интересном месте! – закончила она дерзко и в то же время просительно.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии