Победитель - Андрей Волос Страница 54

Кузнецов обернулся. Раскрыл рот.

Плетнев уже увидел дверь. Толкнул — не поддалась.

— Стойте здесь!

Взобраться на дувал не составило труда.

Он спрыгнул и первым делом отодвинул засов.

Взгляд метался — дом, квадратный топчан, виноградные шпалеры, деревья… В клетке у крыльца встревоженно болбочет пестрая птица… вот дверь в пристройку…

На земле недалеко от двери лежал белый платок. Верин!

Беспрестанно озираясь, Плетнев кошачьими шагами пересек двор и поднял его.

В этот момент раздался яростный рык.

Из сарая на него летел какой-то черт — должно быть, один из похитителей. И уже занося нож для удара.

Плетнев отпрыгнул и выставил перед собой руки с зажатым в кулаках платком.

Тут же захлестнул платок вокруг его запястья и дернул, лишая равновесия.

Правой рукой с платком захватил шею падающего и рывком закинул тело себе на спину. Рука с ножом оказалась намертво прижатой к шее. Когда лицо афганца посинело, Плетнев швырнул его, как мешок, через плечо, удерживая концы платка в кулаках.

Нападавший взлетел, перевернулся, грохнулся спиной об угол топчана и разнес его на исходные досточки.

Что-то заставило тут же обернуться, и Плетнев резким щелчком, будто кнутом, хлестнул по глазам второго.

Тот вскрикнул и поднял руку к лицу.

Правая пятка Плетнева ушла в его солнечное сплетение, а когда он отлетел назад и ударился о стену пристройки, то получил удар стопы в подбородок; с треском припечатался затылком и безжизненно сполз на землю.

В дверях сарая показалась Вера.

Пока он срывал с нее какие-то путы, ее трясло. Кроме того, она издавала негромкий дрожащий вой — какое-то такое «ва-ва-ва-ва-ва!».

— Ну все, все, — сказал Плетнев, гладя ее по плечу. — Все кончилось.

Она скосила взгляд и стала пятиться от лежавших перед ней тел в сторону дома.

Плетнев поднял с земли нож.

Вера допятилась до стены и прислонилась к ней. В полуметре над ее головой был расположен урез открытого окна, задернутого желтой занавеской.

Плетнев повернул голову, чтобы убедиться, что с Николаем Петровичем все в порядке. Так и было: войдя в дверь, он ее запер. Коробку с магнитолой из рук тоже, слава богу, не выпустил.

Занавеска окна чуть отодвинулась, и из-за нее высунулся ствол одноствольного ружья.

Плетнев его не видел. Но Вера увидела.

Как потом оказалось, Кузнецов в последнее мгновение тоже заметил это движение. Но он все равно не успел бы крикнуть.

Вера вскинула руки, схватила ствол и с заполошным криком потянула вниз.

Бах!

Выстрел ушел в землю, и пуля с визгом унеслась черт ее знает куда.

Плетнев сделал два прыжка, третий внес его в окно. Спрыгивая, он ударил метнувшегося от окна человека ножом в спину и рывком швырнул его в глубину комнаты.

Не успел он снова выскочить наружу, как по переулку с топотом и грозным гиканьем промчались какие-то люди — судя по создаваемому шуму, человек десять. Кто такие?

— Кажется, пронесло!.. — шепотом сказал Кузнецов, когда их вопли стихли вдали.

— Если за нами, то что-то поздновато, — пробормотал Плетнев. — Или по другому делу? Да, Николай Петрович, теперь я вам верю — беспокойная тут жизнь!.. Ладно, пошли.

Кузнецов кивнул и перехватил коробку поудобнее.

Они прошли двор насквозь. Как Плетнев и думал, там была другая дверь, выводившая в параллельный проулок.

Он осторожно отпер и выглянул.

Переулок был пуст…

* * *

Минут через пятнадцать они сидели на вилле, которую занимал Николай Петрович, и сам он подрагивающими руками разливал по рюмкам еще мутный, только что разведенный спирт.

Плетнев оглядывался. Просторную кухню украшали вполне стандартные советские шкафчики и тумбочки. Холодильник «Саратов» — точь-в-точь как у него на «Новослободской». Клетчатые занавески на окне. Квадратный стол, три табуретки. Разумеется, на всем печать холостяцкой жизни — пустая солонка… грязная салфетка… сухая лепешка.

— Нет, ну ты подумай! — повторял Николай Петрович. — Ведь никаких пряников не захочешь! По самому краешку прошли, а!

Это он верно говорил — по самому краешку. Плетнев чувствовал, что какие-то пружины в нем, предельно сжатые, чтобы они смогли пройти по этому краешку, нигде не заступив за черту, разделявшую жизнь и смерть, теперь ослабли. И его тоже маленько поколачивало.

— Да уж…

Правая рука до сих пор жила ощущением того, как легко вошел нож в спину человека — как будто в бескостный кусок парного мяса.

Вера быстро нарез ала в тарелку помидоры. Вдруг руки ее замерли, и она, беспомощно и как-то жалко морщась, сказала:

— А этот афганец… жив остался?

Плетнев пожал плечами.

— Рязанский-то? — профессионально сощурившись, ответил Николай Петрович. — Не думаю. Вряд ли. Я видел, куда пуля вошла. Скорее всего, печень пострадала. А с такими ранениями… куда там!.. Если бы сразу на стол!.. — Он безнадежно махнул рукой, придвинул Плетневу полную рюмку и снова оживился: — И ведь орут как — кровь в жилах стынет!

— Нет, я…

— Да ладно тебе! В такой день!

Вера подровняла помидорные дольки на тарелке, бросила на него быстрый взгляд и сказала со вздохом:

— Что когда-нибудь мне встретится герой — это я еще могла предположить. Но что герой окажется непьющим!..

И рассмеялась, одновременно поежившись.

— Да ты что! в такой день! — толковал свое Кузнецов. — Давай, давай!

Пожав плечами, Плетнев взял рюмку.

— Ох, ребятки, хорошо то, что хорошо кончается! Ну, Саша, я тебе скажу! — Николай Петрович, как было у него заведено, осторожно махнул рюмкой, как бы проводя ею по горлу. — Вот какое тебе спасибо! вот какое!

— Да ладно вам. Это Вера Сергеевна молодец, — сказал Плетнев, глядя на ее еще не остывшее после всех передряг лицо. — Если бы не Вера — не сидеть бы нам сейчас здесь!

— Да перестань! Если б не ты, они бы нас из-за этой паршивой балалайки на ремни порезали! Эх, погоди! Я сейчас тебе вот что!..

С этими словами Николай Петрович вскочил и, хлопнув себя по голове, выбежал из кухни.

Плетнев заметил, что Вера смотрит на его ладони, и сложил их вместе.

— У тебя тоже руки подрагивают, — сочувственно заметила она.

— Ладно уж, — сказал он. — Не каждый день такое.

Отнял руки и спрятал под стол.