Школа обмана - Борис Пугачев Страница 53

Размышления прервала Лидия Степановна, желающая, вероятно, заполнить образовавшуюся паузу.

— Как живет столица нашей Родины? — задала она дежурный вопрос, который Родику приходилось слышать каждый раз, когда он попадал в другой город.

— Стоит, матушка, — не задумываясь, стандартно ответил он. — Приезжайте, посмотрите. Вы в Москве часто бываете?

— Сейчас очень редко. Мы же теперь почти самостоятельные. По министерствам ездить практически нет надобности. Чаще они к нам приезжают, да и то, как вы понимаете, в основном с непроизводственными вопросами.

— Что, хотят персональные противогазы? — пошутил Родик. — Помните бородатый анекдот про солдат, которые после марш-броска по команде все сняли противогазы, старшина подходит к одному и спрашивает: «А ты, Иванов, почему не снял противогаз?» Строй отвечает: «Товарищ старшина, это у него рожа такая».

— Да, уходят времена, — как бы не слыша анекдота, посетовала Лидия Степановна.

— Это нормально. Так и должно быть. Я думаю, что все перемелется, и мы еще увидим светлое будущее, — поняв, что она имела в виду, заметил Родик.

— Вашими бы устами… — недоверчиво отозвалась Лидия Степановна. — Пока с каждым днем все хуже. Послушаем ваши предложения. Вдруг вы наш спаситель?

— Спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Кто-то из великих сказал, что спасти человека против его воли равносильно убийству. Нам необходимо совместное желание, а перспективы мы уже имеем хорошие. Есть реальная возможность серьезно заработать…

— Да… Вы в нашем городе первый раз? — спросила Лидия Степановна и, не дождавшись ответа, начала комментировать появляющиеся то справа, то слева городские достопримечательности.

— Вы, наверное, очень любите свой город? — улучив паузу, спросил Родик. — Вы здесь родились?

— Да. Это мой родной город. Мы — провинциалы — с детства приучаемся ценить свой край. Это же не Москва… Конечно, Москва красивая, но я у вас устаю. Суета… Толпы народа. А здесь тихо, спокойно. Природа. Вы нашу природу еще не видели. Реки, поймы… Рыбалка и охота знатные.

— Вы охотитесь? Рыбу ловите?

— А чем нам еще занимать свободное время? Мы же провинция. Вся культура у вас и в Ленинграде.

— Ну, не прибедняйтесь. У вас театр знаменитый. Гастроли, небось, каждый день. Мы в Москве имеем только теоретические возможности приобщиться к культуре. Билеты доставать очень трудно, да и времени нет. Если раз в год куда-то выбираемся, то хорошо.

— Если бы я жила в Москве, то нашла бы время для театра. Я люблю театр…

— А как же охота и рыбалка? — пошутил Родик.

— Я же сказала, что долго в Москве жить не могу. Похожу по театрам и вернусь домой.

— Ну что ж… Приглашаю. Обещаю добыть самые дефицитные билеты. Хотите в Сатиру или во МХАТ?

— Хочу…

Машина, проехав без задержек в ворота завода, остановилась перед типовым зданием, почему-то называемым заводоуправлением и мало чем отличающимся от множества виденных Родиком ранее. Знамена, Доска почета, выложенная мраморной крошкой и местами поколотая лестница с протертым лаком перил, приемная, обшитая деревянными панелями, двойная, обтянутая изнутри дерматином дверь кабинета директора, длинный стол с вереницей стульев, поднявшаяся из-за стола бело-черная мужская фигура, рукопожатия, дежурные приветственные слова — все это промелькнуло перед Родиком привычной чередой, не вызвав в его сознании никаких эмоций. Обстановка была знакомой и еще несколько лет назад ежедневно видимой. Родик почувствовал себя уверенно и внутренне даже удовлетворенно. Те времена, когда продуманные сталинскими психологами длинные кабинеты с унизительными приставленными к массивному столу начальника столиками и стульчиками производили на Родика подавляющее впечатление, давно прошли. Еще много лет назад он выработал в себе неприятие этого до сих пор эффективного приема, когда человека сначала заставляют подождать в приемной, потом пройти через тамбур с двойными дверями, а затем — долго двигаться к небожителю, восседающему у дальней стены и делающему вид, что он никого не замечает. Многих людей, как и задумано, такая обстановка ломает, и они то забывают, зачем пришли, то воспринимают все сказанное как приказ, то начинают раболепствовать. Родик же научился, наоборот, сосредотачиваться и черпать в этом дополнительную уверенность.

Он по-хозяйски разместился за столом так, чтобы ближайшие стулья оказались незанятыми, положил перед собой необыкновенной красоты кожаную с иностранным тиснением папку, нарочито посмотрел на циферблат своих шикарных часов и молча перевел взгляд сначала на директора, а затем — на противоположную сторону стола, где сидели пять-шесть мужчин. Родик заочно знал состав присутствующих, оставалось понять, кто есть кто. Директор незамедлительно приступил к знакомству. Каждый сидящий напротив при упоминании его имени и должности привставал и делал приветственный жест.

— Ну, с Лидией Степановной вы, вероятно, уже познакомились, — закончил представление директор. — Это наш экономический ангел-хранитель и единственная женщина во всем руководстве…

— Надо сказать, очаровательная женщина, — сделал вполне соответствующий действительности комплимент Родик и, воспользовавшись паузой, представил: — Наш финансовый гений — Михаил Абрамович. Рыбак рыбака видит издалека. Они как раз расположились рядом. Вот, возьмите мои визитные карточки…

— Вы нас извините, но мы до визиток еще не доросли, — доброжелательно улыбнувшись, сказал директор, рассматривая карточку. — Провинция…

— Не прибедняйтесь… — шутливо парировал Родик. — Это не самое главное. Нам они необходимы, поскольку часто бываем за рубежом, там так принято. Да и вообще удобно. Думаю, что скоро это у нас привьется.

— Хотите пройти посмотреть наше производство? — пригласил директор.

— Обязательно. Я чуть-чуть разбираюсь в полимерах. Имею по этому направлению второе образование, и в докторской диссертации посвятил композиционным материалам с полимерными связующими целый раздел. Кстати, применяемые вами синтетические бутилкаучуки мы тоже широко использовали. Могу даже поделиться опытом, а если необходимо, то помочь с сырьем, — согласился Родик.

— Приятно видеть сочетание коммерции, практики и науки в одном лице. Целесообразно, думаю, осмотреть завод, потом пообедать, а затем продолжить совещание… — выйдя из-за стола, предложил директор.

Никто не возражал, а Родик даже выразил живой интерес. Прогулка по заводской территории и цехам не произвела на Родика позитивного впечатления. Это было достаточно запущенное и устаревшее производство.

Обед оказался более современным и изобиловал советскими деликатесами. Проголодавшийся Родик получил удовольствие, даже несмотря на постоянно задаваемые вопросы о жизни в столице и многочисленные тосты под ледяную водку.

К концу обеда Родик почувствовал, что его приняли за своего. Ледок, еще присутствовавший при экскурсии по заводу, растаял без следа. Возобновившееся после обеда совещание приобрело признаки свободной товарищеской беседы. Родик умудрился преподнести информацию о своих внешнеэкономических возможностях так, что никто из присутствующих (а их число увеличилось за счет нескольких начальников цехов) не смог бы точно сказать, от кого последовало предложение об открытии в Москве представительства завода с самыми широкими полномочиями, а директор просил Родика организовать и возглавить московское представительство. Родик, в душе радуясь, высказывал сомнения в целесообразности такого действия.