Школа обмана - Борис Пугачев

Все преимущество иметь деньги заключается в возможности ими пользоваться.

Б. Франклин

Родик полулежал на случайно обнаруженном неогороженном настиле, устроенном против всех правил эксплуатации судов в носовой части речного трамвайчика, уже несколько часов медленно кружившего по мутным водам Москвы-реки.

Знакомые московские пейзажи сменяли друг друга. Впереди показался метромост, и речной трамвайчик стал неуклюже разворачиваться, чтобы начать новый круг. Родик, опасаясь выпасть за борт, переместился на палубу и принялся разглядывать металлические конструкции, с незапамятных времен обвешанные разнообразными строительными приспособлениями. Некоторые из них оставались здесь еще с той поры, когда Родик учился в институте. Почему метромост постоянно ремонтировали, являлось одной из московских загадок. Катание же на трамвайчике было обязательной составляющей весенней сессии. Сдав зачет или экзамен, студенческая компания Родика сперва отмечала это событие в кафе около института, а потом перемещалась в Парк культуры. Нагулявшись, садились на трамвайчик и доплывали до пристани у гостиницы «Россия». Оттуда пешком через Красную площадь шли на улицу Горького в знаменитое кафе «Московское», где в непроглядном сигаретном дыме наслаждались вермутом «Заря» и доводили свое и без того пьяное состояние до той степени, когда кажется, что все вокруг прекрасно, а ты — центр этого прекрасного. Порой «Московское» заменялось арбатским кафе «Метелица», и тогда пешая прогулка начиналась на пристани у Киевского вокзала.

С наступлением эры частного предпринимательства Родик получил возможность брать речной трамвайчик в аренду на целый день и превращать его в плавучий ресторан. Так он отмечал многие события.

Сегодня презентовали совместное с американцами предприятие, в котором Родик был одним из учредителей. Несмотря на субботу и хорошую летнюю погоду, располагающую к дачному времяпрепровождению, гостей набралось много. Торжественная часть недавно закончилась, и гости позволили себе расслабиться. Одни, уже изрядно выпив, шумели в каютах, другие, разбившись на группки, курили и что-то обсуждали, облюбовав корму с широкими скамейками. Родик предпочел уединиться. Настроение его было отнюдь не праздничным. Ему, организатору и инициатору этого мероприятия, вообще не хотелось приходить сюда. Такое состояние вызвали недавние события, о которых в их небольшом коллективе знал лишь он и еще один учредитель совместного предприятия — Григорий Михайлович Айзинский.

В беззаботной атмосфере праздника Родик с особой остротой почувствовал, что в очередной раз потерял самое для себя ценное — человеческие отношения. По опыту последних лет он понимал, что последствия не замедлят сказаться, и рано или поздно разрушится все то, о чем сегодня сказали так много хороших и пафосных слов.

А произошло следующее… Григорий Михайлович, когда настал момент распределять портфели в руководстве совместного предприятия, ультимативно потребовал, чтобы Родик отказался в его пользу от должности генерального директора, которую по праву должен был занимать. Взамен Айзинский предлагал гарантии по сохранению капиталов и режим благоприятствования при проведении внешнеэкономической деятельности, что и так подразумевалось. При этом он недвусмысленно намекнул на проблемы, которые постарается создать одна из могущественных силовых государственных структур. Это была угроза.

Родик с самого начала общения с Григорием Михайловичем подозревал, что тот либо является сотрудником, либо как-то связан с такой структурой.

Когда они познакомились, Григорий Михайлович уже был директором совместного предприятия. Родик влился в это предприятие в качестве хозрасчетного подразделения. Тогда и возникло некое мифическое «правление», решения которого считались для всех обязательными.

Вскоре подозрения Родика получили вполне реальные подтверждения. Однако, взвесив все «за» и «против», он подумал, что это не вредит общему делу, а с учетом опыта и знаний Григория Михайловича даже может послужить положительным фактором. Для себя Родик решил соблюдать нейтралитет. И до описываемых событий проблем не возникало, хотя Григорий Михайлович периодически делал попытки втянуть Родика в сферу деятельности «правления». На этот раз, вероятно, что-то затронуло интересы «правления», и Григорий Михайлович был вынужден после отказа Родика сотрудничать с ним пойти на столь крайние меры. Родик сперва поразился, а потом согласился. Мысль о том, что он просто струсил, пришла позднее и с каждым днем мучила его все больше, а сегодня она трансформировалась в уверенность, что празднуется не начало совместной деятельности, а неизбежность ее краха.

Перед мысленным взором Родика калейдоскопом картинок прокрутилась пафосная торжественная часть, успешно прошедшая под руководством Григория Михайловича, уже официально избранного генеральным директором. Черный смокинг, бабочка, перстень и запонки с бриллиантами, которые, как показалось Родику, он специально демонстрировал, придавали всему действию театральную нереальность. Это нервировало Родика до появления черных кругов в глазах. Все усугубилось, когда слово взял американский учредитель Дэвид Сандлер, не вызывавший у Родика (да и у остальных сотрудников) положительных эмоций. Он, сверкая лысиной и временами поглаживая себя по округлому животу, обтянутому неизменной жилеткой, с дореволюционным еврейским акцентом восхвалял американские ценности, ссылаясь на события из жизни знаменитых людей Нового Света. Казалось, его речи не будет конца, как вдруг он перешел на расписывание достоинств своего племянника Бори Центнера, ставшего, по его настоянию, председателем правления совместного предприятия. Боря, будучи скромным и интеллигентным человеком, смешался, покраснел и по давно знакомой Родику привычке начал передвигать очки по длинному и тонкому носу. В этой, по сути номинальной, должности Боря не нуждался. Он был всецело поглощен биохимической деятельностью, материальное и техническое обеспечение которой создавал Родик в рамках своего сначала кооператива, а потом товарищества с ограниченной ответственностью.

Далее выступил второй американский учредитель, имя которого Родик постоянно забывал. Этот безликий человек выучил за все время пребывания в Москве только одно русское слово — «спасибо» и, вероятно, понимая проблему языкового барьера, максимально сократил свою речь, хотя Григорий Михайлович и осуществлял синхронный перевод. Завершил он выступление передачей металлической печати, изготовленной специально для совместного предприятия в министерстве финансов США и предназначенной для скрепления особо важных документов. Родик до этого ознакомился с ее нехитрой конструкцией, позволяющей при сведении рукоятий оставлять на бумаге замысловатое тиснение. Григорий Михайлович, с манерным движением приняв печать, взял со стола салфетку, достал свой любимый золотой «Паркер», расписался, указал дату, сделал оттиск и гордо продемонстрировал это гостям.