Настройщик - Дэниел Мейсон Страница 53

— Совсем немного. Честно говоря, я до сих пор путаюсь в названиях.

— Все путаются. Мне неизвестно, какой отчет вы читали и когда он был написан. — Надеюсь, они предоставили вам то, что писал я. Хотя официально мы присоединили Верхнюю Бирму к Империи в прошлом году, контролировать Шанские княжества до сих пор практически невозможно, и, следовательно, мы не можем разместить здесь постоянный военный контингент. Пытаясь умиротворить регион (выражаясь языком Военного министерства, осуществить «мирное проникновение», — термин, который мне кажется отвратительным), мы ввязались в войну с шанскими князьями. Они называют себя Лимбинским союзом, Альянсом шанских саубов, которые мечтают о свержении британского владычества. Твет Нга Лю не имеет отношения к этому союзу, он — предводитель банд, орудующих по ту сторону Салуина, он оказался полностью вне закона. Мы бы назвали его дакоитом, но у него слишком много последователей. По-видимому, его имя стало обрастать легендами из-за того, что он действует в одиночку. Против Лимбинского союза сложнее выдвинуть однозначные аргументы, поскольку у него существует своя организация, они даже посылают своих представителей на переговоры. Другими словами, они похожи на настоящее правительство. А Твет Нга Лю отказывается вступать с кем-либо в любые контакты.

Эдгар начал расспрашивать, насколько правдивы слухи о Бандитском Вожде, которые распространялись на речном пароходе, но тут сверху послышалась какая-то возня. Они посмотрели туда и увидели крупную птицу, взлетающую с утеса.

— Что это было? — спросил Эдгар.

— Какой-то хищник, но я не успел его хорошенько рассмотреть. Здесь стоит серьезно опасаться только змей. В это время суток они часто выползают погреться на солнышке. В прошлом году моего пони ужалила гадюка, рана была страшной. Человек от такого укуса мгновенно потеряет сознание.

— Вы много знаете о змеиных укусах?

— Я собрал коллекцию ядов и пытался изучать их. Мне помогал один знахарь, отшельник, живущий в горах. Как говорят местные крестьяне, он продает яды ассасинам.

— Какой кошмар. Я...

— Может, и так, хотя смерть от яда может быть очень легкой по сравнению с прочими способами... Не волнуйтесь, мистер Дрейк, английские настройщики его не интересуют.

Они продолжали спуск. Кэррол показал рукой куда-то вниз.

— Слышите? — спросил он. — Скоро будет слышно реку. — Клацанью копыт вторило где-то далеко внизу ворчание реки, бегущей по ущелью. Тропа продолжала уводить все ниже, и пони с трудом удерживались на скользких камнях. В конце концов Кэррол остановился.

— Надо спешиться, — сказал он. — Это слишком опасный путь для пони.

Он не без изящества спрыгнул на землю, Нок Лек последовал его примеру, а за ним и Эдгар, продолжавший думать о змеях. Шум реки стал слышнее. Ущелье резко сужалось, и пони уже едва могли пробраться между утесов. У себя над головой Эдгар видел сучья, бревна, застрявшие в тесных расщелинах, — свидетельства прошедшего когда-то наводнения. Вскоре ущелье резко повернуло, и они оказались на краю обрыва. Кэррол передал поводья своего пони Нок Леку и осторожно подошел к краю.

— Подойдите и взгляните, мистер Дрейк, — позвал он, пытаясь перекричать рев потока.

Эдгар робко приблизился к доктору, у ног которого тропа резко обрывалась: в двадцати футах под ними неслась река. В воде серебрились отполированные течением камни. Эдгар поднял голову. В серебряном небе мерцало солнце. Он ощущал брызги на своем лице, гул воды, бьющейся о пороги, сотрясал почву под ногами.

В дождливый сезон здесь можно видеть настоящий водопад. Уровень воды в реке поднимается вдвое. Вся эта вода течет прямо из китайского Юннаня. Ее источник — тающие снега. Пойдемте, здесь еще есть на что посмотреть.

— Что?

— Идите сюда, подойдите и посмотрите сами.

Эдгар неуверенно пробирался по камням, уже совсем мокрый от брызг. Доктор продолжал стоять на краю пропасти и глядел вверх на утес.

— Что там? — спросил Эдгар.

— Смотрите внимательнее, — сказал доктор, — на скалу. Вы их видите? Цветы.

Весь склон ущелья был покрыт ковром из однообразной растительности, напоминающей мох. Он был усеян тысячами крохотных цветочков, настолько мелких, что Эдгар принял их за капли воды.

Кэррол переместился ближе к скале и приложил ухо к гладкой стене.

— А теперь приложите сюда ухо.

— Что там?

— Идите сюда, приложите ухо к стене и слушайте.

Эдгар посмотрел на него скептически, потом нагнулся и прислонился ухом к камню.

Откуда-то изнутри скалы, из ее глубин, доносилось пение, странное и завораживающее. Он отстранился от стены — звук прекратился. Он прислонился снова и снова услышал его. Звук казался знакомым, похожим на хор из тысячи голосов сопрано, распевающихся перед выступлением.

— Откуда этот звук? — прокричал он.

— Скала внутри полая, это вибрации от реки, высокочастотный резонанс. Это одно из возможных объяснений. Другое распространено среди шанов, они утверждают, что это своего рода оракул. Тот, кому необходим совет, приходит сюда и слушает. Взгляните туда. — Он показал на каменную горку, на которую был возложен маленький цветочный венок. — Это место поклонения поющим духам. Я подумал, что вам это должно понравиться. Обстановка, подходящая для музыкального человека.

Эдгар распрямился и улыбнулся, в очередной раз протирая очки. Пока они с доктором разговаривали, Нок Лек сгрузил на землю несколько корзин, наполненных банановыми листьями, которые он разложил на камнях подальше от пропасти, где посуше. Они сели, чтобы подкрепиться. Пища не была похожа на жирное карри, которым Эдгар угощался на равнине. В каждом банановом листе были разные кушанья: тонкие подсушенные ломтики курятины, жареная тыква, пряный соус с сильным запахом рыбы, но казавшийся сладким после того, как им поливали рис, который тоже был совсем другой, не такой, как на равнине, — липкие шарики выглядели почти прозрачными.

Поев, они встали и повели своих пони наверх по узенькой тропке, которая через некоторое время стала достаточно пологой и по ней можно было ехать верхом. Тропинка не спеша взбиралась на жаркое плато, оставляя позади прохладу ущелья.

Кэррол повел их к лагерю через сожженный лес. В отличие от того пути, которым они ехали утром, этот был совсем другим. Здесь все казалось ровным, однообразным, растительность вокруг была иссушена жарой. Но доктор все равно несколько раз останавливался, чтобы показать Эдгару новые растения: крошечные орхидеи, прячущиеся в тени; безобидные на вид цветы-кувшинчики, хищные наклонности которых Кэррол живописал во всех деталях; деревья, которые накапливали в своих голых стволах воду, и деревья, из которых получают резину и лекарственные вещества.

Пустынная дорога провела их мимо старинного храмового комплекса с дюжиной стоящих вокруг него рядами пагод. Постройки были разного размера и формы, возведенные в разное время. Некоторые были покрыты узорами недавно, еще пахло свежей краской, другие — поблекли и осыпались. Стены одной из пагод повторяли форму свернувшейся змеи. Здесь царила какая-то неземная тишина. Над нею летали птицы. Единственный человек, которого можно было здесь увидеть, это был монах, на вид такой же древний, как сами храмы, темнокожий и морщинистый, покрытый пылью. Когда англичане приблизились, тот подметал дорожку. И Эдгар увидел, как Кэррол сложил вместе ладони и слегка поклонился старику. Дряхлый монах не ответил ничего, просто продолжал мести пыль, тростниковая метла двигалась, подчиняясь ритму его пения, действующего гипнотически.