Дуэт для одиночества - Алёна Жукова Страница 5
Дуэт для одиночества - Алёна Жукова читать онлайн бесплатно
Ознакомительный фрагмент
– Может ли Эмиль Юрьевич посмотреть на чудесного ребенка? Девочка пяти лет, моя племянница, зовут Лиза. У нее такой слух, что просто страшно! А память! Может, он ее возьмет в ученицы? Хотя мы уже купили пианино, но если маэстро скажет – скрипка, так будет скрипка.
Несмотря на нелепость Асиной просьбы, Маргарита Александровна не отмахнулась. Она объяснила, что великий скрипач с детьми не работает, но если девочка так одарена, то ее стоит показать в специальной школе-интернате, и пообещала, что сама устроит это прослушивание. Она предупредила, что конкурс большой и берут только самых одаренных. В том, что Лиза – самая-самая, Ася даже не сомневалась.
На первом своем экзамене Лиза не подкачала и понравилась комиссии. Сколько раз потом ей приходилось подходить именно к этому роялю, стоящему на небольшом возвышении в репетиционном классе. Но тогда она впервые увидела «опрокинутое» пианино, похожее на большой обеденный стол, и немного испугалась. Ей очень хотелось разглядеть его внутренности, и она пыталась встать на цыпочки, чтобы заглянуть под приподнятую крышку рояля. Ее спросили, почему она стоит на пальчиках, ведь тут не просят танцевать, и Лиза, не смущаясь, ответила, что ей хочется посмотреть, что там внутри. Кое-кто из комиссии даже сделал пометку: «Любознательна».
Наконец началась основная часть экзамена – проверка музыкальных данных. Учительница отворачивала Лизу спиной к роялю и нажимала клавишу, а Лизочка, повернувшись, безошибочно ее находила. Ей нравилась эта игра, она смеялась и просила это делать быстрей и быстрей. Она никак не могла понять, что тут может быть сложного – ведь все они звучат по-разному и сразу понятно, где какая. Учительница нажимала черные и белые клавиши во всех регистрах, и Лиза их находила. Когда попросили спеть, Лиза гордо объявила «Колыбельную» Моцарта и, качнув бантом, поставила руки на рояль. Она спела песню под собственный аккомпанемент, безмерно удивив педагогов необычными гармониями. Узнав, что девочку этому никто не учил, приняли в школу безоговорочно.
Так Лиза оказалась ученицей замечательной и добрейшей Майи Эдуардовны Светоградской, очень опытного и талантливого педагога. Светоградская, понимая, какой подарок ей преподнесла судьба, определив в ученицы маленькую Лизу, растила из нее хорошую пианистку, стараясь, как доктор, не навредить. Она не стремилась держать девочку в повышенной боевой готовности для всевозможных конкурсов, а давала возможность спокойно развиваться и совершенствовать уникальный природный дар, помноженный на работоспособность увлеченного человека. Лиза могла просиживать по многу часов у инструмента только потому, что ей это нравилось и ничего другого в жизни не хотелось. Когда ей исполнилось пятнадцать, Лиза сразу потеряла двух самых важных людей из той части жизни, которая была связана с музыкой, а поскольку с музыкой в ее жизни было связано все, то можно сказать, что она почти осиротела. Первой умерла бабушка Ася, и сразу оскудел мир, в котором не стало постоянного слушателя, энтузиаста-меломана, развивающего свой музыкальный кругозор вместе с Лизой. А потом умерла Майя Эдуардовна, лишив Лизу не просто наставничества, но и ощущения правильности существования только в том пространстве, где существует один язык – язык нот. Безоблачное детство, наполненное любовью и предчувствием чудес, закончилось.
Как и было назначено, Лиза к трем пришла в класс. Учителя не было. Она потопталась у двери и уже собралась уходить, как заметила в конце коридора Натку Милькину. Она, видимо, только что отыграла у своей Старухи-Золотухи, так ученики прозвали старейшего профессора Римму Ивановну Золотко, и направлялась, как всегда, в буфет. Лизе очень не хотелось сейчас выслушивать Наткину болтовню, и она заскочила в класс. Не было уверенности, что Ната не заметила ее маневра, и точно, буквально через минуту черный глаз уставился на Лизу из приоткрытой двери.
– Ты чего, одна, что ли? Репетиция, да? А Хлебчик где? Ждешь его, да? – засыпала вопросами Натка.
Лиза кивнула и отмахнулась, мол, скройся, но подружка распахнула дверь и ввалилась в класс.
– Я посижу, пока твой не пришел, слушай, чего расскажу, – и Ната затараторила о какой-то ерунде вроде организации поездки на пароходе по случаю окончания школы.
Лиза слушала вполуха и листала ноты. Учителя она уже ждала как избавления. Он опоздал на пятнадцать минут. Зашел, когда Натка, сидя на его столе, вытащила из портфеля купленный у кого-то с рук новый купальник и пыталась продемонстрировать Лизе, как чудесно скроены трусики. Павел Сергеевич застыл в дверях, Лиза покраснела, а Натка, извинившись, сползла со стола, оставив на его полированной поверхности влажные следы. Она ящерицей шмыгнула в дверь, а Лиза плюхнулась на стул перед роялем, стараясь не смотреть на учителя, но в поднятой крышке заметила, как медленно, на одеревеневших ногах он подошел к столу, как растерянно, словно не зная, куда поставить портфель, остановился. Лиза начала разыгрываться на гаммах, наблюдая, как Павел Сергеевич возит носовым платком по тому месту, где только что сидела Натка. «Вытирает, – подумала Лиза, – можно подумать. Ишь какой брезгливый, и платок понюхал. Фу, дурак какой! Что она, специально, что ли. Жарко ведь, вот и вспотела». Больше Лизе в его сторону даже смотреть не хотелось.
На этот раз урок прошел спокойно. Хлебников сделал пару замечаний, но в целом остался доволен. Даже похвалил за умение собраться и закончить за пару дней то, что другие наверстывают месяцами. Павел любовался тем, как от его слов поднималась только что опущенная голова ученицы.
«Как у цветка, – подумал он, – вот и плечи наконец расправила и улыбнулась. А глаза, глазищи, надо ж, как горят. Ух, какой в ней вулкан кипит. Выпустить боится, себя боится, меня. Ноги дрожат, коленки склеила. Господи, до чего красива и талантлива! В том и беда… Хорошо, когда одно что-то, а так – разорвет ее в разные стороны. А как иначе, кто мимо такой спокойно пройдет? Домогаться будут, ответит… Разбудят, потом не остановишь. Это пока весь темперамент в клавиши вколачивает, а потом… А вдруг талант перетянет? И что, от всего отвернется, будет днями и ночами об аппликатуре и фразировке думать, да на кой ей это? Живи, девочка, люби… Головку свою хорошенькую держи высоко не потому, что старый дуралей похвалил тебя за усердие, а потому, что он сейчас подняться со стула не может от боли в паху».
Лиза о чем-то спросила, но он не расслышал, слишком шумно в голове колотились мысли. Окрыленная, она выпорхнула из класса и подумала, что Павел не такой уж противный. Да, требовательный, да, въедливый и ехидный, но справедливый, это уж точно.
Город плавился в июньской жаре, стекая к морю потоками изнуренных жителей и курортников. Паша продвигался против течения в центр, где жил с женой и тещей в двухкомнатной квартире. Дом был старый, даже старинный, с фамильными вензелями бывших владельцев – дворян Шапориных. Потолки там четырехметровые, окна полукруглые со ставнями. Паша с семьей жил в двух смежных комнатах. По узору затейливой лепнины потолка можно было легко догадаться, что стена разделила надвое чудесный зал, в котором отлично смотрелся бы Пашин рояль, ныне придвинутый почти вплотную к стене, дабы не мешать раскладывающемуся дивану. Рояль служил, по совместительству, столом и полкой для книг. Хорошо, что у тещи в комнате нашлось место для Муськиной виолончели.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии