Девушка с ароматом ночи - Броди Эштон Страница 5

Его улыбка была ослепительна. Она всегда была такой, но раньше я любовалась ею издали, когда он улыбался Лейси Грин или еще какой-нибудь из своих девушек.

Сегодня он улыбался мне.

— Мы сделали это, Бекс! — Он закружил меня.

— Поздра… — Я не успела больше ничего сказать, потому что его губы прижались к моим. Я почувствовала слабый вкус соли. Черная краска на его щеках пачкала мне лицо, но мне было все равно. Мы были вместе и знали, что это ненадолго.

В конце концов, он ведь был героем. Скоро команда утащит его с поля на своих плечах. Я знала, что, если хочу быть девушкой главного нападающего, мне придется делить его с командой в такие дни, как этот.

Сейчас

Мой обеденный уголок.

Вязальные спицы быстро мелькали у меня в руках: вверх-вниз. Пакет с обедом лежал нетронутый на кафельном полу. Над моим плечом заработал питьевой фонтан.

Мне нравились равномерный негромкий гул и одиночество в моем уголке.

— Никки?

Я перестала неистово орудовать спицами, но не подняла глаз. Может, это не меня.

— Бекс?

Может, не меня. Рядом со мной появились две ноги. Как ей удалось меня выследить?

Я подняла глаза. Девица, смотревшая на меня сверху вниз, ничуть не изменилась. Она была все так же красива, круглые щеки розовели, как всегда, длинные светлые волосы падали на плечи каскадом кудрей. Эти волосы вечно были похожи на водопад, казалось, они струились, как вода.

Она была смущена. Я это почувствовала.

— Привет, Юлес… Юлиана, — сказала я.

Она сочувственно улыбнулась и опустилась на пол рядом со мной. Я бросила вязание.

— Юлес, — поправила она. — Ты называла меня Юлес.

Я коснулась пальцами пола и закрыла глаза. Потом почувствовала, как одна из моих вязальных спиц снова оказалась у меня в руках, а когда открыла глаза, Юлес положила мне на колени клубок пряжи. Она потрогала цветок на шапке, которую я почти закончила.

— Она замечательная, Бекс, — сказала она. Когда я слышала свое прозвище, я будто делала глоток теплого кофе, согревающего меня изнутри. — Когда ты научилась вязать?

— Две недели назад. — Мои пальцы снова принялись за работу.

— Ты всегда быстро училась новому.

Я улыбнулась. А ее всегда раздражал тот факт, что учеба давалась мне легко.

В этот момент зазвенел звонок, и большая перемена закончилась. К удивлению Юлес, я резко вскочила на ноги. Я не могла ничего с собой поделать. Все здесь казалось слишком громким.

— Да ты что, Бекс. У нас еще есть пять минут, — сказала она.

— Прости. Я просто… — Я не знала, что сказать.

Юлес сжала мою руку.

— Ничего. Могу только представить, через что тебе пришлось пройти.

Она не произнесла этого вслух, но, похоже, она верила сплетням, будто я сбежала из дома и в конце концов оказалась в реабилитационном центре. По крайней мере она не просила меня все рассказать. Лучше я не буду опровергать эти слухи, чем начну объяснять, что была заточена в преисподней на сотню лет. Не хватало еще, чтобы все решили, что я сошла с ума.

Больше в тот день я ни с кем не говорила.

Когда я вернулась домой из школы, папа сидел в гостиной с женщиной в сером костюме, которую он представил как миссис Элингсон. Она сказала, что пришла ко мне как друг. Я ответила, что мне не нужны друзья.

Она попросила меня пописать в баночку.

В тот же вечер папа попросил меня зайти к нему в кабинет. Я знала, что разговор будет серьезный, так как именно в кабинете происходили все наши серьезные беседы.

Когда я вошла, он дописывал письмо, так что я сидела тихо и смотрела по сторонам. В комнате пахло кожей. На стенах, отделанных панелями темного дерева, висели фотографии его достижений. Вручение дипломов юридического колледжа. Инаугурация его, как мэра Парк-Сити. Церемония открытия нового Египетского театра на Мейн-стрит.

В кабинете была только одна семейная фотография, сделанная на Рождество два года назад. Мама и папа сидели на диване, взявшись за руки, мы с теперь уже десятилетним братом Томми стояли позади них.

Бедный Томми. Он был счастлив, что я вернулась, но не знал, что со мной делать. Ему потребовалась неделя, чтобы понять, что я не в состоянии играть с ним в бейсбол, как раньше. Казалось, он все время ждал, что я что-то скажу ему. Что угодно. А я разочаровывала его. Я любила его, но не знала, как восстановить все то, что в нашей семье было безнадежно разрушено.

Стол отца был завален бумагами, на многих были диаграммы с результатами опросов в ходе его избирательной кампании. Я подумала, что, наверное, неприятности, связанные с моим исчезновением, повлияли на результат опросов, но спрашивать об этом побоялась.

— Как кампания? — сказала я.

Он поднял вверх указательный палец, все еще не сводя глаз с монитора.

— Сейчас… одну минуту… отправляю. — Он закрыл ноутбук, сложил руки и положил их на стол. — Кампания прекрасно. В надежных руках Перси. Но я с тобой не об этом хотел поговорить.

Да я и не думала, что об этом.

Он поерзал на стуле, и его эмоции, вкус которых я явственно ощущала в воздухе, полностью соответствовали его внешнему виду. Папа волновался.

— Теперь, когда ты вернулась, думаю, нам надо обсудить наши взаимные ожидания. Поговорить о том, чего ты хочешь от меня, а я — от тебя.

Едва ли было просто совпадением, что впервые в жизни он говорил со мной в таком духе именно после визита миссис Элингсон. Вероятно, она дала ему брошюру под названием: «Взаимные ожидания: Как наладить контакт с дочерью-наркоманкой» или что-то вроде того. Но я обещала себе, что постараюсь облегчить жизнь отца, и если ему это нужно…

— Я слушаю, — сказала я.

— Хорошо. Вот чего я жду от тебя. Первое: ты будешь ходить в школу каждый день и заниматься. Согласна?

Я кивнула.

— Да.

— Второе: ты согласишься на… обследование, которое проведет миссис Элингсон. Согласна?

Похоже, он не решался употребить слово «наркотики». Может, если он не скажет этого вслух, это и не окажется правдой.

— Согласна.

— Третье: я нашел для тебя общественную работу в бесплатной столовой для нуждающихся, начинать надо на следующей неделе. Ты отработаешь по часу за каждый день, что тебя не было. Ясно?

— Ясно, — сказала я.

— «Триб» пришлет фотографа.

Фотографа? Запечатлеть, как я разливаю бесплатный суп? Видимо, это организовал Перси Джонс, глава папиного избирательного штаба.

— Ладно, — сказала я.