Девушка с ароматом ночи - Броди Эштон Страница 4

Сейчас

Обед. Осталось пять с половиной месяцев.

На большой перемене я пробиралась по переполненному школьному коридору с бутербродом в пакете и вязальными спицами в руке в поисках места, где можно спокойно поесть.

Я завернула за угол, когда несколько человек из группы поддержки вдруг грянули командную песню. Звук отражался от металлических шкафчиков и гремел у меня в ушах и в мозгу.

Я проскользнула в пустой класс и несколько раз глубоко вздохнула. Трудно было поверить, что когда-то я ходила в школу каждый день. Как вообще можно было находиться в помещении с таким огромным количеством людей? Здесь было так шумно.

Даже тут, в пустой комнате, до меня доходили волны чужой энергии, вызывая у меня острую тоску и напоминая о том, где я была и сколько своей энергии потеряла. Я закрыла глаза, и на минуту меня охватило желание все вернуть, вернуть себе свои чувства, заполнить эту пустоту.

Я поняла, как сильно изменилась. Столетие назад я хотела, чтобы чувств у меня было меньше, а не больше. Наверное, большинство подростков так не считают, но когда пьяный водитель убил мою маму, я хотела не просто избавиться от боли. Я хотела избавиться от всех чувств. Вообще. Я хотела этого так сильно, что, когда Коул предложил это сделать, я отправилась с ним в Нижний мир. Не раздумывая.

Теперь я знала, что именно происходит, когда исчезают чувства. Коул купил себе еще столетие жизни, забрав все мои эмоции, но в наступившей пустоте не было покоя. От этой пустоты было больно, будто меня выскребли изнутри.

Я снова выглянула в коридор. Народу стало меньше, но не намного. Мне хотелось домой. По крайней мере куда-нибудь, где тихо. Но я пообещала отцу, что сегодня схожу на все уроки.

В прошлом году я ушла от отца после серьезной ссоры. Бросила ему несколько гадких, жестоких слов и покинула дом, чтобы больше не возвращаться. На этот раз я намеревалась поступить правильно. Я не брошу его, не оставлю одного в комнате, наполненной эхом слов, которые не должны бы прозвучать никогда. Я немногое могла изменить после своего возвращения, но я могла иначе попрощаться с людьми, которых люблю.

Он просил меня вернуться в школу, и я вернулась.

Когда сердцебиение немного утихло, я вышла из класса и нашла укромный уголок в коридоре на втором этаже, устроившись между фонтанчиком для питья и кирпичной стеной.

В воздухе школьных коридоров витало ожидание футбольного матча в честь встречи выпускников. Я чувствовала эту всеобщую эйфорию.

Я смотрела на стену позади фонтана. Только на нее. Краска на стене потрескалась. Один большой кусок краски, совершенно целый, отделился от стены и едва держался на ней.

Я хотела стряхнуть его, но не стала этого делать. Может, если его не трогать, он вернется на нужное место и не отвалится.

В прошлом году я считала дни до футбольного матча, вычеркивая числа в календаре. Но прошлый год был сто лет назад.

В этом году я не буду торопить время.

Я смотрела на потрескавшуюся краску. Никто не замечал меня. Я нашла свое место.

В прошлом, году

Матч. За пять месяцев до Подпитки.

Часы начали обратный отсчет от тридцати, и трибуны скандировали каждую цифру. Соперничество футбольных команд Парк-Сити и Уосатча насчитывало несколько десятилетий, и в этом году у «Горняков Парк-Сити» с Джеком во главе был реальный шанс получить «Валун» впервые за десять лет.

«Валун» представлял собой кусок гранита, привезенный с горы Олимп, и считался самым значительным трофеем в штате. Однажды Кейси Веллингтон, нападающий «Парк-Сити», украл валун. Родители оставили его на три дня в тюрьме сгорать от стыда. Единственный способ получить камень — выиграть его.

Когда оставалось десять секунд, Юлес схватила меня за руку.

— Вот и все! — проорала она, перекрикивая грохот толпы. Старший брат Джека, Уилл, стоял с другой стороны от меня. Он взял другую мою руку, на лице его расплылась улыбка гордости за младшего брата. Потом он предложил мне глотнуть из своей серебряной фляжки, которую таскал с собой повсюду с тех пор, как ему исполнился двадцать один год.

Я бросила на него неодобрительный взгляд, а он добродушно пожал плечами, сделал глоток и убрал фляжку обратно в карман.

Интересно, знала ли мама Джека о том, сколько пьет ее старший сын.

Семь секунд. В такие моменты, как этот, все пять чувств необыкновенно обостряются. Я чувствовала запах стриженой травы и земли, ощущала холод дождевых капель на коже, слышала крик Юлес — все это крепко врезалось мне в память, стало чем-то неизменным внутри меня. Из таких вещей создаются воспоминания.

Я вздохнула.

Три… два… один… Трибуны затряслись, когда все болельщики одновременно подпрыгнули. Это было так громко, что я зажала уши. Потом все повалили с трибун на поле. Мы с Юлес пошли вместе со всеми и начали перелезать через ограждение, отделяющее зрителей от игроков. Я перекинула ноги через ограду и повернулась, чтобы спуститься на землю. Но тут чьи-то сильные руки подхватили меня и спустили вниз.

Я зависла, не касаясь ногами земли. Обхватив меня за талию, Джек развернул меня лицом к себе и осторожно притянул, моя голова над его, мой нос чуть выше его носа.