Парижское эхо - Себастьян Фолкс Страница 5

Вернувшись в кафе, я заметил одинокую девушку. У нее были сальные каштановые волосы и такой вид, будто она не спала целую неделю. Выглядела она чуть постарше меня, может, лет на пять. Когда мы встретились глазами, она отвернулась, но не сразу, поэтому я купил себе кофе и сел за соседний столик.

– Куда едешь? – заговорил я с ней по-французски, пытаясь сглаживать свой африканский акцент.

– На север.

– У тебя есть машина?

Девушка покачала головой, а потом сказала:

– Тут один дальнобойщик предлагает подвезти.

– Это опасно?

– Нормально. Ночью он попросит ему отсосать, но я скажу «нет».

– Понятно… Может, нам стоит поехать вместе? Так было бы спокойнее… И я бы проследил, чтобы с тобой все было в порядке.

– Давай. – Хотя на ней лица не было от усталости, девушка кое-как улыбнулась, а потом предупредила: – Будешь тормозить – придется дальше ехать без тебя.

– Конечно. Я – Тарик.

– Сандрин. Подожди, мне надо в туалет.

На обратном пути она остановилась у кассы, чтобы купить чупа-чупс, а потом заговорила с седым мужчиной, который сидел на табуретке неподалеку, помешивая пластиковой палочкой кофе. Допив, он кивнул в нашу сторону, и мы последовали за ним на парковку, где стоял его грузовик: зеленый «Айвеко» среднего размера с сиденьем на трех человек и спальным местом в глубине кабины. На водителе был свитер в рубчик на молнии, а под ним – рубашка и галстук.

Когда грузовик вывернул на съезд, Сандрин мне подмигнула. Я так и не сообразил почему. Может, она пыталась намекнуть, что наш водитель – растяпа? Или христианский фанатик? Европа – странное место.

Одно было совершенно ясно: французское радио никуда не годилось. Там шла какая-то передача, где мужчина и женщина тараторили со скоростью света и постоянно друг друга перебивали. Но лучше уж они, чем местная музыка. Французский поп! Однако, побоявшись, что Сандрин такое нравится, я решил промолчать.

Нашего водителя звали Морис, и он не слишком-то любил разговаривать. Я был уверен, что ради этого он нас и подобрал – чтобы скрасить одиночество, – но вскоре выяснилось, что для счастья ему вполне хватало собственных мыслей и дешевой попсы по радио.

Прошло около часа, а потом он вдруг объявил: «La vallee du Rhone», долина Роны, – и широко махнул рукой, словно эта земля была его родиной или, по крайней мере, личной собственностью. Может, в прошлой жизни он работал школьным учителем.

Когда я спросил, откуда он родом, в его голосе прозвучала такая гордость, будто речь шла о Голливуде:

– Па-де-Кале. – По тону Мориса было понятно, что чужаков, где бы они ни родились, он просто не воспринимал всерьез.

Морис возвращался домой из двухнедельной поездки. Я спросил, каково это – проводить так много времени вдали от семьи. Оказалось, он не женат. В кабине снова воцарилась тишина. Я рассказал ему, что направляюсь в Париж, но в ответ услышал лишь фырканье. Сандрин тем временем уже минут двадцать как спала, слегка приоткрыв рот и покачивая головой в такт движению грузовика. Мне очень хотелось рассмотреть ее получше, но я не решался: от пристальных взглядов спящие люди иногда просыпаются. К тому же получалось нечестно: открытый рот ее совсем не красил.

Через некоторое время я и сам стал клевать носом. В полудреме я слышал, как болтовня радиоведущих то стихает где-то вдалеке, то снова приближается, набирая силу. Потом заговорила какая-то speakerine ^[3] но голос ее неожиданно превратился в голос моей мачехи, которая стала отчитывать меня за побег. Несколько раз она повторила, что я поступил очень и очень плохо.

– Lyon, – вдруг объявил Морис и, заметив, что я проснулся, добавил: – On s’approche de Lyon, le ventre de la France ^[4].

Лион. «Живот Франции». Я сонно поинтересовался, откуда взялось такое название, и он сказал, что город славится своей кухней. Улитки в чесноке, жареная печень с шалфеем, пирожные с вишней и взбитыми сливками… Казалось, эта маленькая речь лишила Мориса последних сил.

– Беда в том, что в Лионе слишком много алжирцев, – с этими словами он вновь погрузился в молчание и стал проталкиваться сквозь длинную пробку на кольцевой дороге, а потом вдруг подытожил: – Их всегда было слишком много.

За окном темнело. Прислушавшись к урчанию в животе, я попытался представить себе те роскошные рестораны, о которых только что рассказывал Морис. Потом Сандрин попросилась в туалет, но водитель ответил, что придется подождать. Спустя примерно час мы наконец съехали с автострады на станцию автомобильного обслуживания, расположенную к северу от Лиона. Припарковавшись на стоянке для грузового транспорта, вылезли из кабины, и наш водитель объявил, что пойдет ужинать в кафе для дальнобойщиков. Нас он отправил на заправку. Неужели и правда вот так уйдет?

Не веря своим глазам, мы с Сандрин переглянулись. Она повела меня вслед за Морисом. Прильнув к запотевшим окнам кафе, мы наблюдали, как дальнобойщики смазывали паштетом длинные ломти багета и ели картофельное пюре с сосисками, приправленными кетчупом. Конечно, по сравнению с деликатесами из истории Мориса меню там было простеньким, но тем не менее все выглядело очень даже съедобным, и на столиках у многих посетителей стояли безымянные бутылки с красным вином.

– Вот ублюдок, – выругалась Сандрин.

Пока она ходила в туалет на заправке, я купил еще один сандвич, обернутый в пленку. Подразумевалось, что он с сыром, но внутри оказался только ломкий белый хлеб. Заморосил дождь, и мы побрели через парковку обратно к кафе. Вдруг девушка сунула мне в ладонь что-то твердое: это была плитка шоколада.

– Возьми, – сказала она. – Я целую кучу стащила, пока кассир менял чековую ленту.

– Где мы будем спать?

– В кузове. Если, конечно, он нам разрешит. Ты любишь сосиски?

– Не знаю. Свиные?

– Да какая там свинина. Одни хрящи да хвостики. Постой-ка тут на стреме, – сказала Сандрин, когда мы подошли к черному ходу кафе.

Минут пятнадцать мне пришлось мокнуть одному под дождем, пока девушка, наконец, не вернулась с тарелкой.

– Угощайся. Ешь прямо руками, милый, – сказала она, а когда я ухватил пальцами сосиску и обмакнул ее в картофельное пюре, добавила: – Добавь кетчупа. Нравится?

– Да. Как ты их достала?

– Дождалась подходящего момента.

– И никто тебя не заметил?

– Нет. Да им и дела-то особо нет. Там на кухне – одна молодежь. Наверняка и нелегалы есть.

Сосиски были островаты на вкус. Прожевав, я спросил:

– А ты здесь легально?