Мадлен. Пропавшая дочь - Кейт Мак-Канн Страница 49

За несколько дней до этой публикации всем нам — Фионе, Дэвиду, Джейн, Расселу, Мэтту и Рейчел — позвонила какая-то журналистка. Каждый из нас твердо, но вежливо отказал ей в общении, но было понятно, что кто-то не только дал ей номера наших мобильных телефонов, но и наши персональные данные. Обращаясь ко мне, она назвала меня Кейт Хили, хотя под этим именем меня знали до похищения Мадлен, а в последнее время меня всегда называли Кейт Макканн. Джерри она назвала Джеральдом, хотя он этого имени вообще никогда не использует. Ей также было известно, что Джейн и Рассел недавно переехали в Девон.

Кто мог предоставить этой журналистке доступ к нашим показаниям, паспортным данным или каким-то иным официальным документам? Ответ был очевиден. Утечка произошла из судебной полиции. Мы подняли этот вопрос на нашей очередной встрече с Невесом и Энкарнасаном 5 июля. Они согласились: да, утечка скорее всего произошла из СП, но, невзирая на закон о судебной тайне, внутреннее расследование так и не было проведено.

После серии поездок за границу в рамках нашей кампании стало понятно, что СМИ, достигнув в своем интересе к нам наивысшей точки, стали исследовать разные направления. Их аппетит к тому, что будет интересно широкой публике, был воистину ненасытным. Похоже, им уже не было дела до нашей несчастной пропавшей дочери, теперь это было шоу «Кейт и Джерри». Наш друг Джон Корнер давно предсказывал это. Однажды, после интервью с английскими журналистами, он сказал нам: «Все, что их интересует, — это бегаете ли вы еще и какие кроссовки носите. Черт возьми, чем дольше это будет продолжаться, тем будет хуже. Им нужны вы, а не Мадлен».

Мы приняли стратегическое решение: заявить СМИ, что отходим на задний план. Лицом кампании должна быть Мадлен, а не мы. Мы будем, конечно же, продолжать давать интервью в ее интересах, но в остальном, если не произойдет чего-нибудь важного, постараемся держаться в тени и перестанем комментировать повседневные дела. Не было никакого смысла снижать значимость нашей кампании беспрерывными упоминаниями о ней.

Однако, к нашему удивлению, представители СМИ, и особенно фотографы, похоже, не собирались покидать Прайя-да-Луш. Это ставило нас в довольно неудобное положение и привело к некоторым разногласиям с Жюстин Макгиннесс, новым координатором нашей кампании. Поскольку сказать нам было почти нечего, а газетам по-прежнему нужны были все новые и новые наши фотографии, получалось, что мы просто удовлетворяли потребности таблоидов без какой бы то ни было пользы для Мадлен. Не было никакой необходимости изо дня в день заваливать читателей нашими фотографиями, к тому же помимо фотографов оставались и журналисты — кто-то же должен придумывать подписи к снимкам, даже если писать было по сути не о чем. Наверняка именно на этой почве появились многие из нелепых историй, приукрашенные словами, якобы услышанными от нас, или полученные из «источников, близких к Макканнам». Дров в печку СМИ мы не подбрасывали, поэтому в течение июля и августа нередко случалось, что появлявшиеся в португальской прессе критические статьи в наш адрес перекочевывали на первые страницы британских газет.

Объявив о своих намерениях держаться на заднем плане, мы поговорили о том, как с пользой для дела распоряжаться средствами фонда в будущем, если поиски Мадлен затянутся. Поездки в Испанию, Германию, Нидерланды и Марокко открыли нам глаза на истинные масштабы таких проблем, как жестокое обращение с детьми, торговля детьми и эксплуатация детей. Мы осознавали, что должны расширить рамки нашей кампании, чтобы охватить как можно больше жертв этих чудовищных преступлений. Мы, например, узнали, что в Европе до сих пор не существует единой эффективной системы спасения детей. Получая неоценимую помощь и поддержку, мы считали своим моральным долгом попытаться сделать хоть что-то для того, чтобы Европа стала более безопасным местом для детей. Если, не приведи Боже, мы не сможем помочь Мадлен, пусть то, что мы пережили этот кошмар, принесет пользу хоть кому-нибудь.

Сексуальные преступления, в особенности сексуальные преступления против детей во всем мире превратились едва ли не в повседневное явление. К тому же жертвы индустрии детской порнографии становятся все более юными: почти каждому третьему из них нет и шести. От того, что я узнавала, у меня сердце обливалось кровью. Меня как образованного и неравнодушного человека и как мать повергло в ужас то, что я так мало знала об этом. У меня возникло такое чувство, будто до этого я жила на Луне.

Еще одним ценным источником информации была леди Кэтрин Мейер, подруга Шери Блэр, о которой последняя упоминала в телефонном разговоре со мной. Кэтрин, жена бывшего посла Великобритании в США, создала организацию «Родители и похищенные дети вместе» (РПДВ) после того, как ее двоих сыновей похитил ее бывший муж. С тех пор она без устали боролась за привлечение внимания мировой общественности к подобным преступлениям. Я восхищаюсь ею, зная, как преданно и страстно она занимается защитой детей. Она инициативна, решительна, обладает прекрасным чувством юмора и не боится говорить то, что думает. Это незаменимые качества на таком поле деятельности, где столь часто приходится сталкиваться с бюрократизмом и волокитой.

В конце июня Джерри поговорил по телефону с Эрни Алленом, генеральным директором американского Национального центра по делам пропавших и эксплуатируемых детей (НЦДПЭД). Эта организация появилась в 1984-м благодаря усилиям Джона Уолша и его жены Реве, которые сумели убедить конгресс в необходимости этой меры. Когда их шестилетний сын был похищен и убит во Флориде в 1981-м, они прошли через такие же боль и безысходность, какие испытывали сейчас мы. Сегодня НЦДПЭД всячески помогает правоохранительным организациям, расследующим дела о похищении и эксплуатации детей, а также занимается тренировкой и обучением людей, работающих в этой области.

Я вошла в комнату, когда этот продлившийся почти час разговор подходил к концу, и увидела, что мой муж просто-таки светится оптимизмом. Он уже решил лететь в Вашингтон первым же рейсом, чтобы больше узнать о работе НЦДПЭД. Воодушевил Джерри не только позитивный настрой Эрни, но и упомянутые им многочисленные примеры того, как находились пропавшие дети, иногда даже через годы. Надежда действительно была. В таком приподнятом настроении я не видела Джерри уже два месяца.

Несмотря на то что наша жизнь была непредсказуемой и обычной ее уж точно не назовешь, случались дни относительного спокойствия, когда время проходило бессобытийно. Однако потом обрушивался гром среди ясного неба, и мы снова забывали о покое. К сожалению, судьба чаще всего преподносила нам неприятные сюрпризы. Больнее всего было, когда это происходило по чьему-то умыслу и с недобрыми намерениями.

Нередко у нас пытались вымогать деньги, что было причиной большинства наших встреч с Рикарду Паива. Один такой случай, произошедший в конце июня, можно назвать типичным. Некий голландец прислал на электронный адрес судебной полиции письмо, в котором утверждал, что ему известно, кто похитил Мадлен и где она находится. Естественно, за эту информацию он хотел получить деньги. По совету полицейских Джерри завел специальный электронный почтовый ящик для общения с этим человеком — надо было выиграть время, необходимое сыщикам на поиски голландца по IP-адресу. Джерри должен был пересылать все его сообщения полиции и отвечать согласно их указаниям. Этот человек посылал письма из интернет-кафе и уже через несколько дней, 6 июля, был арестован в Нидерландах (насколько я помню, это произошло в казино). Еще одна пара, итальянец и женщина из Португалии, были задержаны за неделю до этого за вымогательство. Поскольку они еще до этого были объявлены в розыск французской полицией, для меня остается загадкой, почему они решились привлечь к себе внимание таким образом.