Дорога перемен - Джоди Пиколт Страница 49

— Боже мой! — восклицает мама. — Так и знала!

— Вы что, намерены стоять здесь?

Мужчина в униформе что-то кричит, но я не слышу. Суть сказанного: проезжайте, леди. Мама съезжает с парома с висящим на соплях бампером и сворачивает направо, где ждет «форд».

Потом выходит из машины и осматривает ее, чтобы оценить ущерб.

— Ехать можно. Просто выглядим мы не очень привлекательно. — Она пытается голыми руками поставить бампер на место. — Что же ты хотела за пятьсот долларов!

Из совершенно целого, без единой царапины «форда» выбирается водитель.

— Дорогая, — восклицает он, — разумеется, я оплачу ремонт! Если хотите, могу расплатиться наличными прямо сейчас. Или отдать техпаспорт. — Он заламывает руки — так расстроился, бедняга, что становится даже смешно.

— Что ж, — отвечает мама, — ремонт обойдется долларов в четыреста. Как думаешь, милая? — спрашивает она у меня.

— Минимум. Совершенно новая машина, к тому же спортивная.

— Совершенно новая? — вздыхает собеседник. По всей видимости, он не заметил ржавчины. — Мне так жаль. Не могу передать, как я сожалею. Я не специально сдал назад. Вот дурак! Вот дурак! — Он наклоняется к нашему покореженному бамперу и проводит по нему пальцем. — С собой у меня таких денег нет, но, если вы поедете со мной, я вам отдам. Я ничуть не против заплатить наличными сразу, ничуть не против. Какой толк в старой страховке!

— У нас мало времени, — отвечает мама.

— Это по пути. Меня зовут Эрнест Элкезер, смотритель музея Барнума [6]на Мейн-стрит. Хотя уже закрыто, я пущу вас на экскурсию, пока буду открывать сейф. Это меньшее, что я могу для вас сделать.

Мама садится за руль и заводит машину.

— Ты веришь в это? Бесплатно получили машину, так еще и премию в четыреста долларов. — Она поворачивает лицо к солнцу. — Ребекка, детка, боги нам сегодня улыбаются!

Музей Ф. Т. Барнума находится рядом с современным городским зданием. Удивительное это чувство — подойти к огромным запертым дверям и оказаться внутри. У меня такое ощущение, что я совершаю что-то недозволенное.

— Знаете, в Бриджпорте родился Генерал Том-Там, Генерал Мальчик-с-Пальчик [7], — говорит Элкезер. — Ростом он был всего сто два сантиметра.

Он зажигает свет — одну лампу, вторую, третью, — и темный коридор оживает.

— Чувствуйте себя как дома. Здесь много интересных цирковых реликвий. И на третий этаж не забудьте заглянуть.

Третий этаж почти весь занят миниатюрным куполом цирка. В центре устланные опилками три красные арены. Над одной висит страховочная сетка для акробатов на трапеции. В углах тяжелые тумбы, на которых стоят слоны. Наверху натянута толстая, вся в узлах веревка.

— Если бы она была чуть больше, я бы попробовала пройтись, — признается мама, одной ногой уже ступая на арену.

Я закрываю глаза и вижу публику. Красные прожекторы на вытяжных шнурах кружатся над головами детей.

Я оставляю маму и обхожу имитацию цирка по периметру. Здесь есть экспозиция о слоне Джамбо, чей скелет (как написано) выставлен в Нью-Йорке в музее естествознания. А вот это уже интересно. Я наклоняюсь ближе, чтобы рассмотреть фотографию огромного скелета (для сравнения рядом со скелетом сфотографирован человек). Мужчина на снимке — Эрнест Элкезер собственной персоной. Я как раз читаю надпись, когда с помятым конвертом в руках подходит смотритель.

— Джамбо — мой любимец, — говорит он. — Приехал в Штаты более века назад на корабле под названием «Ассирийский монарх». Барнум прогуливался с ним по Бродвею с большим духовым оркестром и всевозможной помпой.

Подходит мама. Элкезер смущенно протягивает ей конверт.

— В те времена люди еще не видели слонов. И не настолько уж он был и огромен, но сам факт: настоящий слон! А через три года его сбил скорый грузовой поезд. Остальных слонов, которые переходили пути, тоже сбил поезд, но они выжили. А вот Джамбо… Джамбо не смог.

— Его сбил поезд? — Я потрясена.

— Ты же пережила авиакатастрофу, — замечает мама.

— Барнум разделал животное и передал останки различным музеям. Продал даже сердце. Корнелльскому университету, за сорок долларов. Можете себе представить?

— Мы уже пойдем, — прощается мама.

— Ох, здесь все деньги, — вспоминает Элкезер. — Если хотите, можете пересчитать.

— Уверена, в этом нет необходимости. Благодарю.

— Нет, это вам спасибо.

Мы оставляем его на третьем этаже — смотритель нежно касается фотографии Джамбо.

Когда за нами закрываются тяжелые двери музея, мама разрывает конверт.

— Ребекка, мы богаты, — напевает она. — Богаты!

Мы садимся в машину и выезжаем со стоянки, царапая тротуар бампером, словно граблями. Проезжаем мимо мальчиков, играющих в гандбол. Мимо какой-то толстухи с землистого цвета лицом. Мимо сворачивающего за угол барыги: мужчина в кожаной кепке разворачивает маленький мятый квадратик бумаги. А перед моим мысленным взором стоит тяжелый ход автокортежа, живой звук трубы и неспешная поступь слонов по Мейн-стрит.