Безутешные - Кадзуо Исигуро

Водитель такси, видимо, был озадачен тем, что никто меня не встретил: пустовала даже конторка портье. Он пересек безлюдный вестибюль, вероятно надеясь обнаружить служащего за растениями или за большими креслами. В конце концов он опустил мои чемоданы на пол возле лифта и, пробормотав извинения, удалился. В вестибюле было довольно просторно: несколько расставленных столиков ничуть не загромождали пространства. Однако низкий потолок заметно нависал над головой, вызывая легкое ощущение клаустрофобии, – и внутри, несмотря на ясный день, царил сумрак. Только на стене у конторки лежала яркая полоса солнца, освещавшая обшивку из темного дерева и полку с журналами на немецком, французском и английском языках. На конторке я заметил серебряный колокольчик и уже собирался позвонить, как дверь позади меня отворилась и вошел молодой человек в униформе.

– Добрый день, сэр, – вяло произнес он и, подойдя к конторке, принялся за регистрацию. Невнятно извинившись за свое отсутствие, он все же явно со мной не церемонился, – и только заслышав мое имя, встрепенулся и выпрямился:

– Мистер Райдер, простите, я вас не узнал. Мистер Хоффман, управляющий, очень желал приветствовать вас лично. Но как раз сейчас, к сожалению, он должен был отправиться на важное совещание.

– Ничего страшного. Надеюсь увидеться с ним позже.

Служащий поспешно обратился к заполнению бланков, продолжая бормотать, как расстроен будет управляющий тем, что упустил момент моего прибытия. Он дважды сослался на подготовку «вечера в четверг», потребовавшую от управляющего особого напряжения, что вынудило того к частым отлучкам. Я молча кивнул, не собравшись с силами пуститься в расспросы относительно назначенного на четверг вечера.

– О, мистер Бродский сегодня просто великолепен, – просияв, сообщил мне служащий. – Просто великолепен. Утром он репетировал с оркестром четыре часа без перерыва. Прислушайтесь-ка! Он все еще продолжает работать, теперь в одиночку.

Служащий указал мне на дальнюю часть вестибюля. Только сейчас до меня сквозь приглушенный шум уличного транспорта донеслось звучание рояля, на котором играли где-то за стеной. Я поднял голову и вслушался внимательней. Повторяли одну-единственную короткую фразу – из второй части «Вертикальности» Маллери – повторяли снова и снова, медленно и сосредоточенно.

– Конечно, если бы управляющий не отлучился, – продолжал служащий, – он мог бы привести мистера Бродского сюда познакомиться с вами. Но я не уверен… – Он усмехнулся. – Я не уверен, вправе ли я его беспокоить. Как видно, он поглощен игрой…

– Разумеется, не следует. В другой раз.

– Если бы управляющий был здесь… – Служащий умолк и усмехнулся снова. Подавшись вперед, он тихо спросил: – А знаете, сэр, некоторые из постояльцев осмелились жаловаться? Насчет того, что мы закрываем гостиную всякий раз, когда мистеру Бродскому требуется рояль. Просто удивительно, чего только они о себе не воображают. Вчера мистеру Хоффману предъявили претензии два постояльца. Их мигом одернули, можете быть уверены.

– Не сомневаюсь. Вы сказали – Бродский? – Я попытался вспомнить, кто это такой, но имя ничего мне не говорило. Поймав на себе недоуменный взгляд служащего, я торопливо кивнул: – Да, да. Надеюсь познакомиться с мистером Бродским в более подходящее время.

– Если бы только управляющий был здесь, сэр…

– Прошу вас, не беспокойтесь. А теперь, если это все, я бы охотно…

– Конечно, сэр. Вы наверняка утомлены долгим путешествием. Вот ваш ключ. Густав проводит вас в номер.

Я оглянулся и увидел пожилого носильщика, ожидавшего меня в вестибюле. Он стоял перед открытым лифтом, сосредоточенно вглядываясь внутрь. Когда я подошел к нему, он встрепенулся, схватил мои чемоданы и заторопился в кабину вслед за мной.

Во время подъема пожилой носильщик продолжал держать оба чемодана на весу – и я заметил, как лицо его покраснело от усилия. Чемоданы весили немало; обеспокоенный тем, что он надорвется, я посоветовал ему выпустить их из рук.

– Я рад, что вы об этом заговорили, сэр, – отозвался носильщик. Удивительно, но голос его почти не выдавал испытываемого им физического напряжения. – Давным-давно, когда я только занялся этой профессией, я обычно опускал груз на пол. Поднимал его лишь при крайней необходимости. Так сказать, для перемещения. В сущности, должен сознаться, что практиковал такой метод в течение первых пятнадцати лет работы здесь. Многие из носильщиков помоложе в нашем городе пользуются им и сейчас. Но вы меня больше за этим делом не увидите. Кроме того, сэр, нам совсем недалеко.

Мы продолжали подниматься в молчании.

– Итак, вы работаете в этой гостинице уже не первый год, – проговорил я.

– Тому двадцать семь лет, сэр. За этот срок много чего пришлось повидать. Но отель существовал, конечно, задолго до моего появления. Говорят, в восемнадцатом веке Фридрих Великий провел здесь ночь, а судя по всем рассказам, уже тогда эта гостиница слыла старинной. О да, здесь произошло не одно любопытное историческое событие. Как-нибудь, когда вы отдохнете, сэр, я с удовольствием кое о чем вам расскажу.

– Но вы начали объяснять, почему считаете неприемлемым ставить багаж на пол.

– Да-да, – продолжал носильщик. – Это интересный вопрос. Как нетрудно представить, в городе, подобном нашему, отелей без счета. Это значит, что многие жители когда-нибудь да пробовали переносить тяжести. Иные полагают, будто им достаточно просто надеть униформу – и готово: они в состоянии служить носильщиками. Это заблуждение у нас в городе особенно распространено. Назовите это местным мифом, если угодно. Готов признать, что было время, когда я и сам бездумно ему подчинялся. Но вот однажды – о, это было очень давно – мы с женой взяли короткий отпуск и поехали в Швейцарию, в Люцерн. Моя жена умерла, сэр, но, вспоминая ее, я всегда вспоминаю наш отпуск. У озера очень красиво, сэр. Вам, не сомневаюсь, это известно. После завтрака мы катались на лодке. Итак, возвращаясь к нашему разговору, во время отпуска я обратил внимание, что жители того городка иначе – по сравнению с нашим – относятся к носильщикам. Как бы это поточнее выразить, сэр? Там носильщиков уважают гораздо больше. Лучшие из них пользуются известностью – и главные отели борются между собой за их услуги. Должен сказать, это открыло мне глаза. Но в нашем городе на многие годы укрепилась вот эта самая идея. Порой я даже сомневаюсь, можно ли ее будет когда-нибудь искоренить. Нет, я вовсе не хочу упрекнуть наших горожан в грубости по отношению к нам. Напротив, со мной всегда обращаются вежливо и предупредительно. Но, видите ли, сэр, представление о том, что с этой работой справился бы всякий, стоит ему только захотеть, если ему вдруг заблагорассудится, сохраняется. Думаю, причина в том, что каждому из жителей так или иначе приходилось переносить багаж с местана место. Имея подобный опыт, они полагают, что носильщик отеля просто трудится больше. Многие в этом самом лифте говаривали мне: «Когда-нибудь брошу все и пойду в носильщики». Да-да. Как-то раз – это было вскоре после нашего короткого отпуска в Люцерне – один из наших ведущих муниципальных советников сказал мне чуть ли не эти самые слова. «Когда-нибудь я охотно этим займусь, – сказал он, показывая на груз. – Вот настоящая жизнь. Никаких забот». Не думаю, что он хотел меня обидеть, сэр. Наоборот – имел в виду, что мне надо завидовать. Так вот, когда я был моложе, сэр, я тогда не держал багаж на весу, а ставил его на пол, в этом самом лифте, – и, возможно, мог со стороны показаться беззаботной пташкой, на что и намекал мой клиент. Что ж, скажу вам, сэр, это была последняя капля. Не то чтобы слова клиента рассердили меня сами по себе. Но как только я их услышал, все как бы встало на свое место. Все то, о чем я какое-то время раздумывал. И я уже объяснял вам, сэр, что тогда только что вернулся из короткого отпуска, который провел в Люцерне, где мне открылось новое. И я сказал себе: итак, пора носильщикам нашего города попытаться изменить преобладающее к ним в обществе отношение. Знаете, сэр, в Люцерне я увидел нечто совсем иное – и почувствовал, что происходящее здесь, у нас, просто никуда не годится. Я много над этим думал и остановился на некоторых мерах, которые должен лично предпринять. Конечно, даже тогда я, вероятно, подозревал, с какими трудностями столкнусь. Это было давно, но я понимал, что мое поколение, видимо, уже опоздало. Дело зашло слишком далеко. Однако я подумал: если я сыграю свою роль и положение хоть немного изменится, по крайней мере станет легче тем, кто придет после меня. И вот я принял свои меры, сэр, и неукоснительно их придерживаюсь – с того самого дня, когда услышал слова муниципального советника. С гордостью могу сказать, что иные из носильщиков нашего города последовали моему примеру. Это не значит, что они точно подражают мне во всем. Но их шаги, скажем так, вполне уместны.