Ангел на мосту - Джон Чивер Страница 42

— Ну что ж, поедемте, — сказала она.

Когда она спустилась вниз второй раз, на ней был купальный халат, накинутый поверх костюма, и шляпа с широкими полями. В машине Бакстер расспрашивал ее, как она намерена проводить лето. Кларисса отвечала сдержанно и уклончиво. Она казалась поглощенной своими мыслями и разговаривала неохотно. Оставив машину, они зашагали к пляжу по дюнам. Там она растянулась на песке и закрыла глаза. Кое-кто из знакомых останавливался подле них, чтобы убить время в болтовне, однако Бакстер заметил, что никто с ними долго не задерживался. Неотзывчивость Клариссы несколько затрудняла разговор. Бакстера это, впрочем, не очень смущало.

Он бросился в воду. Кларисса оставалась на песке, завернувшись в халат. Он вышел из воды и лег возле, лениво разглядывая соседей, проводивших вместе со своими детьми утро на море. Дни стояли погожие, и женщины успели уже загореть. Все они были замужем, и, в отличие от Клариссы, имели уже детей, но ни годы супружества, ни материнство не лишили их красоты, подвижности и жизнерадостности. Пока он ими любовался, Кларисса встала и скинула с себя купальный халат.

Это был совсем другой класс! У Бакстера захватило дыхание. Могущество ее красоты заключалось в необычайной белизне ее кожи и еще в том, что в отличие от остальных женщин на пляже, чувствующих себя совершенно непринужденно в купальных костюмах, Клариссу явно смущало и унижало ощущение собственной наготы. Она шла к морю так, словно на ней совсем ничего не было надето. При первом прикосновении воды она внезапно остановилась, ибо — опять-таки в отличие от остальных купальщиц, которые резвились в воде подле мола, как стайка морских львов, — Кларисса боялась холода. Затем, поколебавшись секунду, из двух зол — наготы и холода — она избрала меньшее, вошла в воду и проплыла несколько футов. Выйдя на песок, она торопливо завернулась в халат и снова легла. И вдруг — впервые за утро, и вообще впервые при Бакстере — она заговорила с воодушевлением и даже с чувством.

— А вы знаете, эти скалы на мысу намного выросли с тех пор, как я здесь была в последний раз, — сказала она.

— Разве скалы растут? — спросил Бакстер.

— Конечно, — сказала Кларисса. — Неужели вы не знаете? Скалы растут. У мамы в розарии есть камень, так он за последние несколько лет вырос на целый фут.

— Вот не знал, что камни могут расти, — сказал Бакстер.

— Еще как растут, — сказала Кларисса, зевнула и закрыла глаза. Можно было подумать, что она спит. Когда она наконец открыла их, она спросила Бакстера, который час.

— Двенадцать, — сказал он.

— Мне пора домой, — сказала она. — Я жду гостей.

На это Бакстеру возразить было нечего. Он повез ее домой. В машине она отмалчивалась по-прежнему и, когда он спросил ее, можно ли ему будет снова как-нибудь за ней заехать и отвезти ее на пляж, ответила, что нельзя. День стоял жаркий и солнечный, и во всех почти домах двери были распахнуты настежь. Однако, простившись с Бакстером, Кларисса захлопнула дверь прямо перед его носом.

На следующий день Бакстер захватил газеты и письма, адресованные Клариссе, и повез их к ней. Миссис Талбот объявила ему, что миссис Райян занята. Дважды на неделе он побывал на больших вечеринках, на которых рассчитывал ее повстречать. Ее не было ни на одной. В субботу он отправился на танцы и только к концу вечера — уже танцевали «Королеву озера» — заметил Клариссу. Она сидела у стены.

Было странно, что она не танцует. Она была красивей всех собравшихся женщин, но красота ее словно отпугнула от нее всех мужчин. Бакстер при первой же возможности незаметно вышел из круга и подошел к ней. Она сидела на деревянном ящике.

— Здесь и сидеть-то не на чем, — с места в карьер пожаловалась она.

— Вы разве не любите танцевать? — спросил Бакстер.

— Что вы, — сказала она. — Я обожаю танцевать и могла бы танцевать ночь напролет, но разве это танцы? — и она поморщилась в сторону скрипки и рояля. — Меня привезли сюда Хорнтоны. Они сказали, что мы едем на танцы, и все. А какие танцы, не сказали. Я не люблю все эти прыжки и приседания.

— А как ваши гости, уехали? — спросил Бакстер.

— Какие гости? — спросила Кларисса.

— Вы говорили во вторник, что ожидаете гостей. Когда мы с вами ездили на пляж.

— Разве я говорила, что они приедут во вторник? — спросила Кларисса. Они приезжают завтра.

— Можно подвезти вас домой? — спросил Бакстер.

— Я ведь сюда с Хорнтонами приехала, — сказала Кларисса.

— Ну позвольте мне вас отвезти!

— Хорошо.

Он подкатил машину к дверям сарая, где устраивались танцы, и включил радио. Она вошла и энергично захлопнула за собой дверцу. Он помчал машину проселочными дорогами, остановил ее у дома Райянов и выключил фары. Он смотрел на ее руки, сложенные на сумке.

— Ну что ж, — сказала она, — большое спасибо. Я чувствовала себя преотвратительно, и вы буквально спасли мне жизнь. Чего-то я здесь, наверное, не понимаю. Обычно у меня всегда партнеров хоть отбавляй, а тут я битый час проторчала на этом жестком ящике, и хоть бы один со мною заговорил! Вы прямо спасли мне жизнь.

— Вы прелестны, Кларисса, — сказал Бакстер.

— Ах, — произнесла Кларисса со вздохом. — Это всего лишь моя внешняя оболочка. Никто не знает моей сути, какая я на самом деле.

«Так вот оно что!» — подумал Бакстер. Значит, все дело в том, чтобы понять, за кого она себя принимает, и дать своей лести соответственное направление. И тогда вся ее щепетильность растает как дым. Кем же она себя видит? Великой актрисой, пловчихой, переплывшей Ламанш, или наследницей миллиардера? В темноте теплой летней ночи от нее исходили могучие, головокружительные токи, создавая иллюзию доступности, заставляя Бакстера думать, что все ее целомудрие висит на волоске.

— Мне кажется, что я знаю вашу суть, — сказал он.

— Нет, не знаете, — сказала Кларисса. — Никто ее не знает.

Из отеля «Бостон» доносилась музыка, полная любовной истомы. По календарю лето едва началось, но тишина, но огромность темных силуэтов деревьев были, как в разгаре лета. Бакстер обнял Клариссу и поцеловал ее.

Она резко отпихнула его и бросилась открывать дверцу.

— Ну вот, вы все испортили, — сказала она, выйдя из машины. — Все испортили. Теперь я знаю, о чем вы думали. Вы только об этом и думали все время.

Она захлопнула дверцу и бросила ему через окно:

— Можете сюда больше не являться, Бакстер! Завтра утренним самолетом прилетают ко мне мои подруги из Нью-Йорка, и мне некогда будет с вами видеться до самого конца лета. Покойной ночи.

Бакстер прекрасно понимал, что виноват во всем сам: поторопился. А торопиться нельзя, он это знал. Он лег огорченный и злой, спал плохо и проснулся в дурном настроении. Шумевший дождь, который принесло северо-восточным ветром с моря, еще больше усугубил его тоску. Он лежал в постели, прислушиваясь к прибою и шуму дождя. Буря преобразит остров. На пляжах будет пустынно. Все отсыреет, ящики в комодах и столах нельзя будет ни задвинуть, ни выдвинуть. Но вдруг, пораженный внезапной мыслью, пришедшей ему в голову, Бакстер выскочил из постели, бросился к телефону и позвонил в нью-йоркский аэропорт. Самолет из Нью-Йорка не мог совершить посадку и вернулся, сообщили ему; других самолетов в тот день не ожидалось. Следовательно, шторм сыграл ему на руку. В полдень он поехал в город, купил воскресную газету и коробку конфет. Конфеты предназначались Клариссе, но он не спешил со своим подарком.