Беспокойный отпрыск кардинала Гусмана - Луи де Берньер Страница 42

На рассвете жителей разбудили пронзительные крики и проклятия; выскочив из домов, они узрели сцену невероятной дикости – ничего подобного никто не видел со времен Произвола. Бандиты толпой ворвались в бордель и за волосы вытащили девушек на улицу. Крестоносцы творили над ними такие низости, что поначалу горожане совершенно растерялись, не зная, что предпринять.

Восемь девушек были зверски изнасилованы двадцатью мужчинами по очереди. Казалось, ежесекундно глазам предстает новая чудовищная сцена. Вот один охранник насилует девушку, другой раздирает ей рот, а третий клещами рвет золотой зуб. Вот распростертую девушку прижали к земле, и один пьяный гасит о ее грудь сигарету, а другой мочится ей на лицо. Вот девушку привязали за ноги к ветке и безжалостно секут; кровь стекает на землю, и через всю площадь видно, как при каждом ударе капли посверкивают на биче. А вот самое ужасное – главарь бандитов засунул стволы дробовика между ног отказавшей ему девушке и спустил оба курка.

Кто-то вскочил на лошадь и, не разбирая дороги, помчался на хасьенду дона Маскара за помощью. А в поселке мэр выскочил из дома в ночной сорочке и с револьвером. Мэр потряс головой, словно пытаясь поверить в реальность увиденного, уже собрался выстрелить в главаря и выстрелом в грудь был отброшен назад. Он умер неприкаянный – самый храбрый и самоотверженный блюститель порядка, какого когда-либо знал городок.

Спустя полчаса, когда на площадь прискакал дон Маскар со своими людьми, почти все девушки были мертвы. В здешних местах женщины становились шлюхами по необходимости или по неудачному стечению обстоятельств, здесь потаскуха – чья-то сестра, чья-то мать или милая. Быть шлюхой не считалось постыдным, здесь не было извращенной логики других стран, где проститутка – естественная мишень насилия. Жители, ободренные прибытием своего каудильо, объединились и беспощадно перебили злых людей, что принесли смерть в их мирные дома.

Отец Валентино и отец Лоренцо, встревоженные звуками ружейной пальбы, прибежали из пещеры и почувствовали, как сладкий утренний запах мимозы тонет в пороховой гари и липком, неописуемом аромате крови. Девушек уже отнесли в бордель, и священники увидели только окровавленные трупы охранников – их в гамаках тащили из города. В ужасе церковники последовали за процессией. Жители игнорировали подавленных священников, и те чувствовали себя невидимками. Они потрясенно смотрели, как трупы подтянули на ветки гигантской сейбы и оставили уже собравшимся канюкам и грифам. Никогда еще церковники не осеняли себя крестным знамением так часто и с такой механической поспешностью.

Когда все было кончено, к ним подъехал дон Маскар.

– Уходите, – сказал он.

– Уходить? – тупо повторил Валентино, а отец Лоренцо попытался возразить:

– Это зверство… – начал он, но натолкнулся на взгляд дона Маскара.

Дону Маскару было шестьдесят лет, и вот уже тридцать из них он устанавливал в округе неофициальные законы, нанимал на работу, судил, выносил приговоры, благодетельствовал и наказывал за проступки. В свое время он преступал закон, но память о том не горчила, и он приобрел репутацию справедливого и благоразумного человека, что и обеспечило долговечность его правления. Его владения были так велики, что верхом не объехать в два дня, у него имелось несколько тысяч бычков; он казался властным и непобедимым. Стоило ему презрительно взглянуть на человека, и тот затыкался.

Сидя в седле, дон Маскар посмотрел на священников и оперся на переднюю луку седла, давая отдых ногам.

– Послушайте мою проповедь, – лаконично сказал он. – Я не философ, но знаю одно. Ваши религии вызывают войны и препятствуют супружеству. Не будет покоя на свете, пока все синагоги, все мечети, все церкви и храмы не сровняют с землей или не превратят в амбары, и когда это произойдет, вы не найдете никого счастливее Господа Бога. Теперь уходите или… – он показал на тела в окружении неуклюжих грифов, – … я помогу вам отправиться вслед за вашими друзьями. – Дон Маскар приподнял бровь и погрозил пальцем, будто учитель отпускает провинившегося ребенка, и оба священника молча поплелись в дорожной пыли, сломленные тем необъяснимым, что случилось с их верным отрядом.

Двумя неделями позже в столице монсеньор Рехин Анкиляр воспылал новой яростью и решил объединить крестоносцев в непобедимую армию. Он только что побеседовал с отцом Валентино и отцом Лоренцо, узнал, что их охрану без всякого на то повода перебили, и положил доклад проповедников в папку к десяткам других, с такими же отвратительными историями. Похоже, невинных проповедников повсюду терзают и оскорбляют. Наверняка сатанинский заговор. Монсеньор перечитал доклад Святой Палаты и предположил, что эпицентр заговора находится в Кочадебахо де лос Гатос. Даже в самом названии города слышится что-то языческое.