Куриный бульон для души. 101 история о животных - Кэрол Клайн Страница 39

На взгляд Эрика Сила, сидящему у его ног тощему щенку было недель пять от роду. Этой ночью кто-то бросил маленького смеска у ворот семьи Сил.

– Пока ты не спросила, – сказал Эрик своей жене Джеффри, – ответ – абсолютное и окончательное «нет»! Мы не собираемся оставить ее себе. Нам не нужна еще одна собака. Когда – и если – она нам понадобится, заведем чистокровную.

Словно не слыша его, жена мягким тоном спросила:

– Как думаешь, какой эта девочка породы?

Эрик покачал головой:

– Трудно сказать. Судя по цветовым отметинам и по тому, как она полуторчком держит уши, я бы сказал, что это помесь немецкой овчарки.

– Мы не можем просто выбросить ее, – умоляюще проговорила Джеффри. – Я буду кормить ее и отведу выкупать. А потом мы найдем для нее дом.

Стоя между супругами, щенок, похоже, догадался, что решается его судьба. Хвостик собачки нерешительно вильнул, когда она переводила взгляд с одного из супругов на другого. Эрик заметил, что, хотя ребра у нее просвечивали от худобы сквозь тусклую шерсть, глаза щенка были яркими и живыми.

Наконец он пожал плечами:

– Ладно, если хочешь с ней возиться – валяй. Но давай внесем ясность: нам не нужна дворняга, у которой кровей, как видов кетчупа «Хайнц» ^[5].

Щенок уютно устроился на руках Джеффри, пока они шли к дому.

– И еще одно, – продолжал Эрик. – Давай выждем пару дней, прежде чем пускать ее в загон к Тексу. Нам не нужно, чтобы Текс чем-нибудь заразился. У него и без того достаточно проблем.

Текс, шестилетний пастуший пес, которого супруги Сил воспитывали со щенячьего возраста, был необыкновенно добродушен для блу хилера – породы, выведенной пастухами Австралии. Поэтому, хотя Текс уже делил свою конуру со светло-рыжим котом, он вскоре еще потеснился и пустил в свое жилище новую соседку, которую чета Сил назвала Хайнц.

Вскоре после появления Хайнц хозяева стали замечать, что Текс, похоже, теряет зрение. Их постоянный ветеринар сказал, что у собаки, вероятнее всего, катаракта, которую можно удалить хирургическим путем.

Но когда они привезли Текса к специалисту в Далласе, тот выяснил, что плохое зрение пса лишь отчасти связано с катарактой. Он назначил Тексу исследования в ветеринарной лаборатории местного колледжа.

Врачи лаборатории определили, что Текс уже ослеп. Они объяснили, что ни лекарства, ни хирургические процедуры не смогли бы остановить или замедлить прогрессирующую потерю зрения.

На пути домой, обсуждая ситуацию, супруги поняли, что в последние пару месяцев не раз видели, как Текс справлялся со своей слепотой. Теперь им стало ясно, почему Текс порой не обращал внимания на открывающиеся ворота или вреза́лся носом в изгородь из металлической сетки. И почему обычно не сходил с гравийных дорожек, ведущих к дому и от него. Если пес сворачивал в сторону, то потом прочесывал двор вдоль и поперек, пока снова не выходил на гравий.

Пока супруги были заняты проблемами Текса, Хайнц подросла, стала упитанной и энергичной, и ее темная, коричневая с серым отливом шерсть лоснилась здоровьем.

Вскоре стало очевидно, что маленький смесок немецкой овчарки вырастет крупной собакой – слишком крупной, чтобы продолжать делить одну конуру с Тексом и котом. Однажды на выходных Сил построили еще одну конуру рядом с той, в которой прежде жили обе собаки.

Тогда-то до них и дошло: то, что они считали щенячьей игривостью – когда Хайнц, возясь с Тексом, толкала его и тянула в разные стороны, – на самом деле имело конкретную цель. Без всякой дрессировки и обучения Хайнц стала для Текса собакой-поводырем.

Каждый вечер, когда собаки готовились ко сну, Хайнц осторожно прихватывала нос Текса зубами и вела пса к его конуре. По утрам она будила его и снова выводила из конуры.

Когда обе собаки приближались к воротам, Хайнц толчком плеча направляла Текса в свободный проход. Когда они бежали вдоль изгороди, окружавшей их вольер, Хайнц вклинивалась между Тексом и проволокой.