Ящик Пандоры. Книги 1 - 2 - Элизабет Гейдж Страница 37

Все домашние разговоры вертелись теперь практически вокруг одной темы: Лиз предложила то-то, она сделала так-то, она договорилась с тем-то и о том-то…

Барбара казалась равнодушной ко всему этому, однако, ее равнодушие становилось все более каменным. Лу не понимал в чем дело. У него было две версии. Первая: жена невзлюбила его сотрудницу чисто инстинктивно, по какой-то своей внутренней, психологической причине. Своего рода невроз. Такое бывает. Вторая версия: она полагала, что ее муж излишне и без достаточных оснований восторгается Лиз. Но с другой стороны: откуда ей знать? Ведь она никогда не видела девушку в работе, а Лу видел и мог судить.

Неприязнь Барбары к Лиз развивалась в одностороннем порядке, так как девушка ко всем относилась ровно и с симпатией. К тому же она ничего не знала о Барбаре, никогда ее не видела. В разговорах с нею Лу никогда не упоминал о своей жене и вообще о своих домашних делах, не считая кратких, полушутливых сетований на проблемы с детьми, упоминаний об их успехах в школе и намеков на свою головную боль из-за их трудного взросления.

Какого же было его удивление, когда Лиз вдруг ни с того ни с сего пригласила его с Барбарой к себе домой на обед!

Он не мог отказаться. Все-таки с некоторых пор Лиз стала руководящим сотрудником его компании. Его отказ выглядел бы проявлением неуважения к ней.

Вечер прошел слегка натянуто.

Лиз встретила гостей теплой, застенчивой улыбкой, усадила их на диван и на минуту отлучилась в кухню. Она появилась оттуда с подносом, на котором был бокал с мартини, как раз в той пропорции, в какой Лу больше всего любил, – четыре к одному. Барбаре, которая не употребляла спиртного, Лиз предложила имбирный лимонад. Расставив на кофейном столике привлекательные закуски, она заняла их на некоторое время легким разговором, а чуть позже накрыла стол и предложила им отведать скромный, но чудесно приготовленный обед.

Лиз проявила просто чудеса гостеприимства и весь вечер вела себя очень мило. Поэтому Лу был неприятно поражен, когда увидел, что его жена осталась такой же холодной. На протяжении всего вечера Барбара не проронила ни единого слова, сидела на своем стуле, как каменное изваяние, а когда пришло время уходить, лишь сухо поблагодарила Лиз за угощение.

Когда они ехали на машине домой, Лу глянул искоса на Барбару и бросил:

– Неужели так трудно было быть более приветливой?

Лицо жены оставалось таким же каменным, как и все последние несколько часов. Глаза были печальны и задумчивы.

Через минуту он опять отвлекся от дороги и сказал:

Бедняжка. Она так хотела нам понравиться, черт тебя возьми! Она выглядела такой растерянной, когда мы уходили. Тебе ни капельки не стыдно?

– Ладно, хватит, – устало проговорила Барбара, не желая ссориться. – Просто я сегодня неважно себя чувствую. Наверно, ты прав и она действительно хорошая девушка.

Но ее взгляд говорил о другом.

В продолжение следующих четырех недель Лиз просто блестяще справлялась с руководством отдела материалов. Она уверенно вела этот корабль вперед, умудрившись при этом сохранить ровные, дружеские отношения со всеми своими коллегами, которые теперь стали ее подчиненными. Ее доклады и выступления на совещаниях у Лу были более насыщенными конкретикой и более точными, чем доклады Ларри. Все сведения Лиз сводила в таблицы, вычисляла в процентах и сравнивала с результатами прошлого года, позапрошлого и даже пятилетней давности! Чувствовалось, что она отлично понимает роль и функции отдела материалов в работе всей компании. Ее интеллектуальный уровень и деловая хватка были даже выше, чем у самого Лу.

– Она просто находка, – говорил ему Ларри в беседах с глазу на глаз. – Я рад, что болезнь Верна выдвинула ее на эту должность.

Ларри говорил все это бодрым голосом, но чувствовалось, что на душе у него не совсем спокойно. Ведь эта девушка, которая состоит в штате сотрудников «Бенедикт Продактс» без году неделя, уже успела превзойти его на том посту, на который он должен был вернуться после выздоровления Верна.

Лу понимал своего старого друга, поэтому говорил:

– Я успокоюсь только тогда, когда ты вновь возьмешь бразды управления материалами в свои руки, Ларри. Но все же мне очень приятно ее трудолюбие.

Болезнь Верна, которая, казалось бы, должна была негативно отразиться на общем ходе дел в компании, наоборот, похоже, послужила к ее выгоде, как это и не было парадоксально. Лу не уставал поздравлять себя с удачной кадровой политикой и с тем, что у него в компании есть толковые люди, которые не дадут снизить показатели в трудные времена.

Он был наедине с собой достаточно честным, чтобы поблагодарить свою счастливую звезду за главную находку Лиз Деймерон. Она была само рвение, сама удачливость, сама эффективность. Он понимал, что если бы Провидение не подсказало ему назначить ее на эту временную руководящую должность, у него было бы к этому времени гораздо больше проблем и поводов для волнений.

Однако по мере того как их совместная работа продвигалась вперед, он стал осознавать, что восхищается ее деловыми качествами ничуть не больше, чем ее красотой и молодостью.

Все это слилось в его понимании в один цельный образ: очаровательная и одаренная девушка с неукротимой энергией и уверенностью в себе.

Он уже не мог закрывать глаза на то, что ночи, которые он проводил в супружеской постели рядом с Барбарой, на самом деле уже полностью принадлежали Лиз. Она овладела всеми его мыслями. И хотя мрачные взгляды Барбары служили ему предупредительными маячками и заставляли меньше говорить о Лиз за столом, «забывать» о ней в рассказах об очередном дне, проведенном в компании, мысли о ней, потаенные переживания неудержимо росли в нем, увеличивались в какой-то совершенно немыслимой прогрессии.

Он вспомнил Барбару сидящей за небольшим обеденным столом в квартире Лиз. Они сидели близко друг к другу и являли собой олицетворение Юности и Старости. Лиз сверкала свежестью и красотой, а Барбара выглядела болезненно, лицо ее было желтоватого оттенка, несмотря на макияж. Она выглядела старомодно, хотя на ней было дорогое платье.

Это воспоминание жгло Лу, потому что это было нечто большее, чем просто воспоминание. Ему казалось, что это поворотный пункт, своего рода знак на дороге его жизни. Знак между вчера и завтра. Между прошедшим, которое было хорошо знакомо и давно уже приелось, и будущим, которое казалось запретным и от того еще более привлекательным.

Он ступил на дорогу, с которой он не мог свернуть. Само течение жизни подталкивало его вперед. Направление уже было выбрано, оставалось только сделать первый шаг.

Постепенно, день за днем, по мере того, как мечты о Лиз вытеснили в нем все остальное, ему стало приходить в голову пугающее осознание того, что первый шаг им уже сделан, что он поскользнулся, упал и теперь его несет вперед и не за что зацепиться…

Известия, доходившие до Лу, о состоянии здоровья Верна Инниса, были все более печальными. Проведенное обследование его организма отмело всякую возможность инфекционного гепатита. Однако старый друг Лу день ото дня все слабел и слабел. Когда Лу навестил его в больнице, он поразился: Верн выглядел совершенно изможденным и неспособным к дальнейшему сопротивлению недугу.