Ящик Пандоры. Книги 1 - 2 - Элизабет Гейдж

1964 год

История редко заботится о том, чтобы дать должную оценку сомнительным героям, которые первыми обнаружили ее недостатки.

В конце недели все уже было кончено, и почти каждый в Вашингтоне и за его пределами мог почувствовать, что поворот в судьбе нации осуществлялся в направлении, явно не предвещавшем ничего хорошего. Именно тогда некоторые газеты выступили с заявлениями, что никто иной, как Дэн Агирре, соблюдавший спокойствие, несмотря на полнейшую неразбериху, окружавшую Хэйдона Ланкастера, подумал о Бесс и отправился на ее поиски.

И нашел ее.

Понятно, что все юридические агентства в ту ночь были в панике. Десятки агентов были посланы протестовать против всех кандидатов Республиканской, Демократической и прочих партий из-за того, что произошло.

Конечно, никто не видел в этом необходимости, так как опасность была уже позади. Это было скорее показное торжество полицейских властей, чем акт реальной защиты. Худшее свершилось, и ничего уже нельзя было изменить.

Но Дэн Агирре, блуждая по незнакомому зданию главного управления ФБР на Пенсильванской улице и сравнивая идеальный порядок, царивший там, с затхлой убогостью своего рабочего кабинета в отделении по расследованию уголовных дел, заинтересовался женой Ланкастера и позвонил агенту, ответственному за дом в Джорджтауне, проверить, там ли она.

– Она спит с одиннадцати тридцати, – последовал ответ. Ей дали успокоительное. Секонал. Она абсолютно отключилась.

Дэн посмотрел на часы. Было два тридцать утра. Какое-то время он стоял в задумчивости.

– Когда вы в последний раз видели ее?

– Один из наших людей дежурил около ее дома. Я не знаю сколько прошло времени. Может, час, полчаса. Ее велели не беспокоить. Господи, после того, что она увидела сегодня ночью!..

– Не могли бы вы заглянуть к ней? – спросил Агирре. Последовало молчание. Агирре чувствовал, как не хотелось агенту ФБР оказывать услугу кому-то со стороны. ФБР не выносило, когда их просили сделать работу для кого-то, особенно, когда эта просьба исходила от нью-йоркского полицейского.

– Послушайте, офицер… как, вы сказали, вас зовут?

– Агирре, Дэн Агирре.

– Послушайте, Дэн. Я исполняю данный мне приказ. Нам приказали успокоить ее, запереть и сидеть за дверью. Если вы хотите изменить эти приказы…

– Хорошо, – резко прервал его Дэн. – Джим Киприани где-то здесь. Мне попросить его, чтобы он лично приказал вам, или вы просто окажете мне эту услугу из вежливости?

При упоминании имени начальника агент нехотя согласился.

– Ладно. Не кладите трубку, я проверю. – Агирре услышал, как агент небрежно бросил телефонную трубку на стол в доме, которого он сам никогда не видел. Он мог только представить себе, как жили там Ланкастеры последние несколько лет, которые подняли Ланкастера от поста младшего сенатора до порога Белого дома. Кто мог тогда вообразить, что все это приведет к сегодняшней ночи? Агирре покачал головой. Слишком много таинственного было в простой человеческой истории, слишком много загадочного. Можно было охватить взглядом только узкий коридор человеческой жизни, видимый как будто через замочную скважину. Остальное оставалось в тени. Однако для натренированного глаза то малое, что можно было увидеть, имело слишком большое значение, чтобы проигнорировать его. События этого вечера, являющиеся теперь частью истории, произошли потому, что ни один натренированный взгляд, включая его собственный, не потрудился посмотреть в нужном направлении. Но что было, то прошло. Дэну Агирре надо было подумать о настоящем. Ему надо было быть уверенным, что Бесс Ланкастер надежно заперта в своем доме, потому что если это было не так, если она была свободна, тогда все менялось. История, которой был положен конец в глазах уже скорбящей нации, еще, по всей вероятности, не завершилась. Какое-то необъяснимое напряжение охватило Агирре, так как пауза на другом конце провода затянулась.

Наконец трубку подняли. Можно было расслышать, что там царила суматоха и раздавались чьи-то взволнованные голоса.