Сети - Пол А. Тот Страница 32

– А вдруг что-то случится? А вы пьяный. Я раньше копом был. Оттягивался в нерабочее время.

Начальник пожарной охраны поднялся, ткнул отца пальцем в грудь:

– Да? Ну а мы в этом городе делаем свое дело. Если тебя это немного утешит, то капитан полиции тоже пьян, вместе с мэром. Черт возьми, хочешь выпить? Похоже на то. Я тебе вот что скажу: просто утихомирься. За меня тебе бояться нечего.

– Правда? – переспросил отец, рядом с которым теперь стояли сыновья. – Надеюсь, вы видите, мальчики, к чему ведет пьянство. Рисует прелестную картину, пока та не исчезнет.

– Господи Иисусе, – сказал начальник пожарной охраны. – Пускайте свои проклятые фейерверки, а меня оставьте в покое.

Шейла смотрела, как Морис направляется в студию. Разумеется, он, в конце концов, должен понять, чего она хочет, искупить все те годы, которые она ждет его возвращения. Должен увидеть нарисованное кольцо, сообразить, зачем она предложила Устроить фейерверк. Не мог же подумать, будто она действительно верит, что фейерверк спасет Мерси.

Морис вернулся с портретом.

– Это подарок, – сказал он.

– Мне он не нужен.

Тупой ублюдок думает, будто мне нужен собственный портрет.

– Знаю. Мне тоже не нужен.

Он вышел на балкон, Шейла пошла за ним. Он бросил портрет за перила. Холст падал, как сломанный воздушный змей, по спирали, свернулся в себя, упал на склон и исчез с глаз долой.

– Это начало, – сказала она.

– Обожди, увидишь.

В доме было тихо, сумеречный свет погрузил комнату в голубоватые тени. Она ждала, что из комнаты призрака Мелвина выйдут джазмены и вскинут трубы.

Они с Морисом стояли лицом к лицу, их сходство казалось непреодолимым. В тот момент они были подростками, пытавшимися сделать реальными свои тайные воображаемые отношения, растаявшие, как симпатические чернила. Но пока в комнате темнело, перед ними засветились нужные слова, ожидавшие, когда их скажут.

– Я по-прежнему люблю тебя, – сказал он.

– Знаю, – сказала она, ткнула пальцем себе в грудь, а потом в его. – И я тебя тоже.

Когда лимузин со скрипом затормозил за сценой, мэр, капитан полиции и начальник пожарной охраны нашли себе местечко на дешевых трибунах, позаимствованных с футбольного стадиона. Откупорили бутылки, выпили за Мерси.

– Пускай эта хреновая вонючая дыра катится ко всем чертям колбасой, – сказал капитан. – Я сейчас рехнусь.

– Все будет хорошо, – сказал мэр.

Никто не кивнул в знак согласия.

– Правда, будет, – сказал мэр. – Допустим, пострадаем недельку. Вы когда-нибудь подсчитывали приятное время обычного дня и приравнивали к остальному? Что получается – два спокойных часа в день? Простая арифметика. Бюджетный вопрос. Мы обанкротились. У нас не осталось ни времени, ни косячка. Точно так, как у Мерси.

– У нас жены есть, – напомнил капитан. – Моя, например, все подсчитывает и складывает. Сейчас она у своей матери, выслушивает христианские наставления насчет блудного копа.

– Не у тебя одного, – сказал начальник пожарной охраны. – Моя все время рассуждает о старушке Мерси, о грядущем пожаре, твердит, будто ей известно, что, если вдруг что-то случится, я брошусь в огонь и свалюсь спьяну.

– А я завтра уже не буду мэром. Ну и что? Разве я забыл упомянуть об этом? Наша жизнь – выживание. Все остальное – мелочь. Может быть, ваши жены через неделю останутся рядом, а может быть, нет. Но вы тут останетесь, впервые за долгие годы.

– Что на тебя нашло? – спросил капитан. – Что вообще за проблемы? Вчера был одним из нас, а нынче рассуждаешь, как на собрании «Анонимных Алкоголиков».

– Не найдешь новой работы, пока не бросишь старую.

– Почему ты снег не приносишь? – спросила библиотекарша своего кота.

Тот спрыгнул с ее коленей.

Она открыла «Книгу достопримечательностей» Мерси и прочитала вслух:

– «Молим Тебя, Господь, благословить это место, которое мы отыскали собственными силами и с Твоей помощью, малой или великой, хотя, скорей, малой. Благодарим Тебя, Боже всевышний.

Аминь».

За что ж именно мы должны быть благодарны? «Нечестивая молитва моего мужа теперь приносит плоды вроде тех самых девушек-индианок, плодивших детей налево и направо. Как ни странно, дети довольно светлые».

Рукописный шрифт сложный, готический. Чернила в словах выцвели, страницы пестрят черными точками и штрихами. Абзацы часто отмечаются нацарапанными звездами и полумесяцами. Иногда подстрочные примечания сопровождает крест.

– Она может быть кем угодно, кем мы ее пожелаем представить, – сказала библиотекарша, – ведьмой или пуританкой.

– Рыбаки не поймали ни одной рыбы. Рыба уплывает подальше отсюда, нам на это ума не хватает. А все эти достопримечательности, о которых я говорю, просто симптомы душевной болезни.

– Да, – согласилась библиотекарша, – но чьей: женщины по имени Мерси или города под названием Мерси? Она сама себя знала? А, кот?

Она листала страницы, думая, что люди, подобные Мерси, заражают мир предрассудками и суевериями. Поэтому рыба держится подальше от берега. Ей не требуются легенды о возмездии и расплате – она невинна.

Она заметила, что страницы начинают рассыпаться. Книга долго не проживет. Может быть, ее надо было хранить в специальной витрине, а книга вместо этого стояла на полке в отделе «местной истории». Таково было ее решение – горожане должны иметь возможность читать книгу в любой момент, когда по – желают, не испрашивая особого разрешения. Народ довольствовался тем, что о ней говорили другие. Зачем самим трудиться читать?

Хорошо, что книга гибнет. Мерси высказалась и отныне закроет рот.

– Я бездельников в компанию не набираю, – сказал менеджер, вернувшись после обхода. – Снимай свою пижаму, Пуласки.

Рей открыл глаза. Долго ли спал, видя во сне мать? Рубаха пропотела, как всегда после подобных снов.

– Ты что, обмочился?

– Никакой толпы нет, – сказал Пуласки. – Иначе она бы меня разбудила.

– Мы тебе платим не за философские рассуждения.

– Вы мне вообще ни за что особо не платите.

– Значит, я с коммунистом связался? Вот что я тебе скажу, Пуласки: нынче вечером можешь со всем покончить, а назавтра вступить в профсоюз.

И ушел, похохатывая.

– Кое-что никогда не меняется, – сказал Пуласки сам себе. Должен быть другой путь, но когда он отыщет его? Когда он и все его друзья с Голливудского бульвара стряхнут друг с друга пыль и начнут создавать новый мир?

Холли наполовину проснулась, увидела, что кругом темно, вспомнила, что собиралась позвать Шейлу на фейерверк, но теперь вернулись прежние мысли, брыкаясь, как противники в карате.