Господин Адамсон - Урс Видмер Страница 31

Я сел на скамейку. Распаковал подарки и поставил рядом. Открыл бутылку (само собой, Анни, я захватил штопор) и вынул диктофон. Включил его и начал рассказывать тебе то, что, как я надеюсь, ты сейчас слушаешь. Вначале я говорил для всех, а потом все больше и больше только для тебя.

Я все еще говорю, ты слышишь. Солнце приближается к горизонту, которым здесь служит край самшитовой изгороди. Постепенно я начинаю беспокоиться, что ты появишься раньше господина Адамсона и что я могу поставить всех нас в неловкое положение. Что ты поведешь меня к машине, а господина Адамсона все еще не будет. Что, возможно даже — и это самый худший вариант, — ты, ничего не подозревая и беззаботно болтая, проедешь со мной весь обратный путь до дома, где все снова обнимут меня (Сюзанна — вытирая слезы) и я снова положу челн, пряник сердечком и рисунок на письменный стол. Правда, бутылка будет уже пустой, тогда тебе придется к следующей пятнице купить мне еще одну. А может, господин Адамсон заглянет в другой день. Провожатые, получившие задание, могут появляться в любом месте и в любое время.

Анни. Я вижу его. Вон там, у сарая, нет сомнений, он стоит там. В тени кипариса, где когда-то лежал чемодан. Анни, сейчас мне вдруг стало как-то не по себе. И даже то, что я непрерывно говорю, больше не помогает сдерживать эту дрожь в сердце. Земля качается у меня под ногами, и дыхание мое вдруг сделалось коротким и тяжелым. Ты это слышишь?

Господин Адамсон приближается, спокойно, но неумолимо, он идет прямо ко мне по высокой траве, в которой не оставляет следов. У него все тот же белый череп с тремя волосками и та же верхняя губа, похожая на козырек трамвайной остановки. Те же глаза. Он серьезен. Анни, вот он подошел. Я говорю. Он стоит передо мной.

— Добрый вечер, господин Адамсон.

Ты слышишь меня, но не слышишь, что он тоже сказал мне «Добрый вечер». Или магнитофоны записывают и голоса умерших?

— Извините. — Это я говорю господину Адамсону, Анни. Это чтобы ты все понимала. — Извините. Мне нужно еще три минуты. Дело в том, что я диктую важное сообщение для Анни. Это моя внучка.

При слове «внучка» глаза господина Адамсона становятся еще больше. Анни, я говорю сейчас так тихо, в сторону, потому что надеюсь, господин Адамсон подарит мне парочку вдохов. Тихо — это я говорю тебе. Громко — господину Адамсону.

— Понимаете, господин Адамсон, я хочу сказать Анни, что я люблю ее, и Ноэми, и Бембо, и Бимбо. И Сюзанну, да, конечно же Сюзанну. Я это говорил им иногда, и все-таки, мне думается, я делал это слишком редко.

Кажется, господин Адамсон согласен подождать. Слышишь, я снова бормочу, надеюсь, ты сможешь меня услышать. Он оглядывается. Может быть такое, что за ним наблюдают? Чтобы он не сбежал или что-то вроде того? Но вот он вздыхает и говорит:

— Надо потихоньку двигаться. — Точно, у него акцент, северный! — Нам пора.

Пора что? Я спрашиваю тебя, Анни. Что это значит? Господин Адамсон смотрит на меня, его глаза даже больше, чем были, намного больше. Он подходит ко мне, и вот…