Господин Адамсон - Урс Видмер Страница 30

— Вот она! — воскликнул я.

Ты знаешь, что ты ответила.

На мне был летний костюм, роскошная дизайнерская вещь одного портного из Беладжио, и мне не хотелось его испортить. Отчасти поэтому я без особого старания освобождал машину от растений. Он все еще сидит на мне безупречно, этот костюм. Светло-кремовый, почти белый, из шелка. Может быть, мне придется довольно долго ходить в нем, а я не хотел бы выглядеть, как господин Адамсон или, того хуже, Рычащий Лев. Старым мужчинам надо следить за своей внешностью внимательнее, чем молодым. Молодым к лицу и широченные брюки с потрепанной футболкой. Но зато я воткнул в свои последние волосы перо. Кость динозавра, разумеется, должна быть со мной, но она и так уже лежала в машине. Возможно, она валялась там с того дня, когда я попрощался с Биби. Во всяком случае, с тех пор я ни разу не почувствовал, что мне ее не хватает, равно как и моей складной лопатки, оставшейся в Уиндоу-Роке. Про перо все эти годы я и вовсе не вспоминал. Сегодня утром я искал его почти час, пока нашел там, куда и положил. Во втором сверху ящике письменного стола, между фотографиями. Я просмотрел несколько снимков. Молодая Сюзанна, сияющая от радости. Просто сердце разрывается. Маленькая Ноэми на качелях. Ты, очаровательный ребенок, пускающий мыльные пузыри. И Бембо с Бимбо, два здоровых малыша в двухместной коляске… Биби на фотографиях не было. Я не взял в Уиндоу-Рок фотоаппарат.

Конечно, я собрал ваши вчерашние подарки: челн от Сюзанны, пряник в форме сердца от Ноэми, рисунок Бембо и Бимбо, твой хлеб и твое вино, Анни. Испанское, «Марке де рискал» 2026 года. Я сейчас его пью — прямо из бутылки — восхитительное последнее причастие. Четырнадцать градусов, крепковато для такого жаркого дня. Но ничего.

Удивительно, что машина сразу завелась. Когда она была помоложе, то иногда капризничала. Сколько раз в зимние дни я сидел за рулем, и молился, и дрожал, и прислушивался к замирающим, заикающимся звукам, которые издавал стартер, пока мотор — ровно в тот момент, когда я терял надежду, — все-таки заводился! Облако черного дыма позади, достаточно, чтобы меня арестовали за превышение допустимой нормы выброса вредных веществ.

И в этот раз машина выпустила облако черного дыма, когда ты — я сидел рядом — вывела ее из укрытия. Но оно было не такое густое, чтобы я не смог увидеть всех, кого я любил; словно случайно, они вышли из дома проводить нас, и все четверо одной рукой прикрывали носы, а во второй держали носовые платки и махали ими. Сюзанна улыбалась, а из глаз ее лились слезы. Ноэми была в комбинезоне, потому что перекрашивала квартиру. А Бембо и Бимбо издавали ликующие вопли.

— Пока! — прокричала ты.

Я тоже помахал и улыбнулся. Кажется, и я едва сдерживал слезы.

Ты хорошо водишь, Анни. Наверное, это семейное. И Ноэми, твоя мама, водит, как таксист. Она тоже должна сказать все, что она думает, каждому, кто не дает ей проехать, или поворачивает налево, не включив поворотник. Ну точно, как ты. А вот я этого никогда не делаю. За рулем я — само спокойствие. Только иногда крикну кому-нибудь вслед: «Козел!» — редко когда позволю себе высказаться покрепче.

Итак, мы поехали по старым дорогам, через весь город, мимо вокзала, Маргаретен-парка, горы и, наконец, вверх по Киндхайтсштрассе. Прекрасная погода, роскошный день. Кстати, сегодня пятница, двадцать второе мая 2032 года.

Ты высадила меня перед воротами виллы господина Кремера. Да, с тех пор как я в последний раз ее видел, тогда, с Биби, опять прошел двадцать один год. А она стоит точно такая же, какой мы ее оставили, ничто не изменилось, так что я считаю ее вечной. Самшит аккуратно подстрижен, блестит чистая черепица, металлические ворота не заржавели. И дерево, черный кипарис, не стало ни выше, ни ниже.

— За тобой заехать? — спросила ты.

— Хорошо бы. Приезжай, когда зайдет солнце. Мне хочется еще раз увидеть заход.

— О'кей, дедушка. — Ты снова села за руль, доехала до площадки для разворота в конце улицы — туда, где стоит дом Мика, — и, быстро переключая скорости, пролетела мимо меня. Ты помахала мне и рассмеялась. Я смотрел тебе вслед. Я еще махал рукой, когда машина давно исчезла в конце улицы и не стало слышно приятного шума мотора. В другой руке я держал кость динозавра. Подарки лежали в пакете. Там же и твой диктофон.

Я как раз собирался войти в сад виллы господина Кремера — совершенно официально, через главный вход, — когда заметил вдалеке, перед домом Мика, старика. Опираясь на палку, он брел в мою сторону.

Древний старик, но настоящий! Он едва двигался. Что-то заставило меня пойти к нему. (Я, конечно, дряхлый, ты-то это знаешь, но сотню метров, как я уже говорил, да еще в такой день, как сегодня, одолеваю за девять и девять. Понятно, не секунд, а минут.)

На старике были коричневые вельветовые брюки и рубашка из желтой с черным шотландки. В волосах, белых как снег, — перо. Остекленевший взгляд.

— Мик, — спросил я, — это ты?

— Не знаю, — ответил он. — Разве я Мик? А вы кто?

— И я Мик. — Теперь я не сомневался, что это он. Тот же голос, да и рот совсем как у прежнего мальчишки. Правда, на одной руке у него было всего два пальца.

— Я не знаю никакого Мика, — сказал он.

— Помнишь сад виллы господина Кремера? Бегущий Олень и Дикий Ураган? А как мы воровали цемент для пруда? Неужели ты ничего не помнишь?

— Не понимаю, о чем вы.

— У тебя даже перо в волосах. Как у меня! А вот — кость. Не узнаешь?

— Нет.

— Это кость динозавра!

— Скорее, коровы, — произнес он. — Нет. Ничем не могу вам помочь. Всего доброго.

Он поднял руку, как навахо, — как мы тогда представляли себе прощальный жест навахо, и побрел дальше, к бывшему моему дому; там, в саду, стоял мужчина, моложе нас, и возился с цветами. Конечно, я не знал его. Мик доплелся до него и пустыми глазами стал смотреть, как тот работает.

Ну вот. Я вошел в сад виллы господина Кремера. Садовые ворота все еще были не заперты.

Теперь мое сердце билось немного быстрее. Мне было страшновато. Ведь вполне возможно — сегодня же пятница, — что господин Адамсон давно уже наготове. Ожидает меня с нетерпением, если в его мире существует нетерпение и если он сам не боится, что я явлюсь раньше времени. Слишком рано для него.

Но сад был пуст. Цветы стали еще пышнее, чем раньше, хотя тогда казалось, что это невозможно. Лилии, такие величественные огненные лилии я видел здесь впервые. Может, господин Кремер посадил их специально для меня? Черные розы, огромные пионы, хотя их время давно прошло. Да, тут росли даже рододендроны, мои любимые цветы, и репейник! Как они могут расти на высоте 280 метров над уровнем моря? Золотой дождь, наклонившийся к траве.

Птицы, их так же много, как и тогда, или даже еще больше: вокруг летала целая стая щеглов, иволги, зяблики, ласточки, фазаны! Слышалась кукушка! И разумеется, вдали гордо вышагивали вороны. Да из какой-то дыры под крышей выглядывала сова, хотя был светлый день.