Италия. Страсти по Вечному городу - Всеволод Кшесинский Страница 30

Лёка Ж. тут же направилась к заведениям общепита, решив начать с пастичерии.

Гарик порекомендовал тирамису — итальянский десерт на основе кофе, шоколада, сладкого сыра маскарпоне и печенья. Разумеется, Гарик не преминул скормить Лёке Ж. вместе с десертом и занятные истории о его возникновении. Благо историй у него много по любому поводу.

— Tiramisù в переводе с итальянского — «подними меня», — объяснил Гарик, пожирая Лёку Ж. глазами.

Думаю, имелось в виду «подними мне настроение» или «взбодри меня». Кофе, как известно, возбуждает, а шоколад способствует выработке эндорфинов, гормонов радости. Плюс савоярди — савойские «дамские пальчики», воздушный бисквит в виде трубочек. Плюс вино марсала, коньяк или ром. И бодрость обеспечена.

Честно говоря, Гарик меня утомил. И как только он открыл рот, чтобы пуститься в гастрономический экскурс, стремясь в очередной раз поразить Лёку Ж., я перехватил инициативу. О тирамису — моем любимом десерте я знал не меньше самого начитанного специалиста. Тирамису придумали в конце XVII века сиенские повара. Печально известный неудачной женитьбой и еще более неудачными наследниками герцог Тосканский Козимо Медичи был жутким сладкоежкой. Когда он посетил Сиену, местные кулинары приготовили для него zuppa del duca — «тюрю герцога». Медичи привез рецепт во Флоренцию, оттуда новое лакомство проникло в Венецию, где местные куртизанки и назвали десерт «тирамису», вряд ли имея в виду только поднятие настроения.

Гарик в это время не сводил с Лёки Ж. плотоядного взгляда и периодически фривольно подмигивал. Лёка Ж. благоговейно внимала. Меня эта идиллическая сцена начала раздражать. Тем более что свой тирамису я давно уже доел. Поэтому я поднялся и вышел на улицу.

Выкурил сигарету. Заглянул в пастичерию — Лёка Ж. внимательно слушала Гарика. Мне же слушать его не хотелось. Но стоять на улице просто так тоже было не слишком приятно, тем более с больной ногой. Чтобы чем-нибудь занять себя, я поковылял в джелатерию.

Конечно, как и любой турист, приезжающий в Италию, я был наслышан о римском мороженом, вкус и разнообразие которого не имеют аналогов. Но того, что увидел, никак не ожидал. Огромная витрина крохотной джелатерии была заставлена металлическими лотками с мороженым всех мыслимых цветов и оттенков — от классических черного и белого до бирюзового и красно-зеленого, как слезы Санта-Марии-Маджоре. От одного перечисления названий захватывает дух. «Mandorla», «Amarena», «Frutti di bosco», «Pompelmo», «Bacio», «Meringata», «Lampone», «Anguria», «Cioccolato fondente», «Fior di latte», «Zabaione», «Cocco»… Для тех, кто не в курсе, из чего какое мороженое сделано, на лотках лежали персик, лимон, орехи, клубника, киви, шоколад.

Продавец клал мороженое по три шарика в один вафельный рожок. Рожки тоже предлагались разнообразные — от маленьких до больших с полосой шоколадной крошки поверху. Цена мороженого колебалась от 3 до 5 евро в зависимости от размера рожка.

Вообще-то я к мороженому равнодушен, но тут, каюсь, удержаться не смог. Взял большой стаканчик — гулять так гулять — и попросил положить в него «Pesca» (персиковое), «Pistacchio» (фисташковое) и «Cioccolato all’arancia» (шоколад с апельсиновыми цукатами). Шарики были большие, и есть их надо было быстро, чтобы не успели растаять. Продавец воткнул в букет мороженого вафельный листик и трубочку, которые, как я понял, можно использовать вместо ложки.

Едва я расположился поудобнее, как появилась Лёка Ж. в сопровождении Гарика. Лёка Ж. тут же набросилась на мое мороженое и начала щебетать по поводу его райского вкуса. Тем временем Гарик взял Лёке Ж. «Fragola» (клубничное), «Bacio» («Поцелуй»: шоколад с лесными орехами) и «Viagra» (с афродизиаками), а себе — «Zabaglione» (с марсалой и яичными желтками), «Fior di latte» («Цветок молока»: сладкие сливки) и «Cioccolato con peperoncini» (шоколад с апельсином и перчиком). Объясняя Лёке Ж., из чего сделано последнее мороженое, Гарик акцентировал ее внимание на перчике. Она сделала вид, что не поняла. Мороженое разноцветными каплями падало на ее одежду. Гарик вытирал их своим носовым платочком и травил байки. Лёка Ж. изредка вставляла свое удивленное «Да ну!».

Итальянцы, конечно, считают, что это они изобрели мороженое, сказал Гарик. В первой половине XVI века флорентийский повар Руджери, служивший при дворе Екатерины Медичи, приготовил sorbetto — сорбет, десерт из фруктов со льдом и сахаром. Отведав холодное лакомство, герцогиня Медичи взяла Руджери с собой во Францию, чтобы он обслуживал ее свадьбу с Генрихом II Орлеанским. На свадьбе в Париже флорентийский повар приготовил несколько десятков видов шербета, всех поразил, стал знаменит, но продал рецепт и вернулся в Италию, где до конца жизни разводил кур.

А в 1686 году сицилиец Франческо Прокопио деи Колтелли основал первое кафе-мороженое в Париже. В 1770 году генуэзец Джованни Бозио открыл первую лавку мороженого в США, в 1903 году эмигрировавший в Америку Итало Маркони запатентовал вафельные стаканчики для мороженого. В общем, если бы не итальянцы, мир ни в жизнь бы не узнал, что такое настоящее мороженое, утверждал Гарик, который вообще-то, как я понял, сильно недолюбливал своих нынешних соотечественников.

— А я читал, что мороженое изобрели в Китае примерно в III тысячелетии до нашей эры, — вмешался я, доев мороженое. — Китайцы смешивали мякоть апельсинов, лимонов и гранатовых зерен со льдом. Если не ошибаюсь, это и есть sorbetto? Во всяком случае, похоже. Такой десерт знали и в Древней Греции. Еще Гиппократ рекомендовал замороженные фруктовые десерты для улучшения самочувствия и поднятия настроения…

Такого поворота Гарик не ожидал. Крыть было нечем.

— Зато у итальянцев мороженое самое вкусное! — заступилась за него Лёка Ж.

— Да! — гордо согласился Гарик.

Кажется, они нашли полное взаимопонимание… Справившись с мороженым, Лёка Ж. поинтересовалась, куда мы теперь двинем. Гарик снова предложил пойти в базилику. Но Лёка Ж., тяжело вздохнув, сообщила, что в базилике она была вчера, а сейчас хочет посидеть где-нибудь на свежем воздухе.

Гарик привез нас на площадь Барберини, названную так в честь папы Урбана VIII, в миру Маффео Барберини, вошедшего в историю уже тем, что под страхом пыток заставил Галилея отречься от своих «заблуждений». Еще Урбан VIII запомнился соотечественникам как бонвиван, который жил на широкую ногу и щедро помогал своим многочисленным родственникам и фаворитам.

В числе любимчиков Барберини ходил и Джованни Лоренцо Бернини, скульптор и архитектор, оставивший свой след чуть ли не на половине памятников римского барокко. «Бернини создан для Рима, а Рим — для Бернини», — так сказал папа, когда кардинал Мазарини попытался переманить скульптора во Францию.

Бернини участвовал во всех архитектурных проектах Урбана VIII. В 1629 году он был назначен главным архитектором собора Святого Петра и фактически завершил его долгое строительство.

На площади Барберини, где мы уселись на не слишком удобные прутья ограды стоявшего по центру фонтана, раньше был вход в палаццо Барберини, и папа захотел, чтобы перед дворцом был разбит фонтан, да не простой, а со смыслом.