Будни ГКБ. Разрез по Пфанненштилю - Ольга Разумная Страница 3

Не знаю, как в остальных отделениях Городской клинической больницы, но во второй гинекологии демократией и не пахло, тут царила полная и безраздельная монархия. Вот уже более двадцати лет во главе этого небольшого, но вполне самостоятельного государства стоял кандидат медицинских наук, врач высшей категории Борис Францевич Нейман. Все, что происходило в его вотчине, он держал под строжайшим и неусыпным контролем. Ни одна мало-мальски серьезная операция не обходилась без его консультации, ни одно важное решение не принималось без совета с «папой», как за глаза называли завотделением его подчиненные, то ли намекая на умудренного опытом главу семейства, то ли проводя аналогию с папой римским. А развернуться Борису Францевичу было где, его беспокойное хозяйство занимало весь четвертый этаж второго корпуса, насчитывало семьдесят коек и имело свой оперблок, в состав которого входили плановая, экстренная, малая и гистероскопическая операционные. Помимо этого на протяжении многих лет второе гинекологическое отделение являлось клинической базой Московского государственного медицинского университета, благодаря чему господин Нейман имел редкую возможность пропускать через свои руки тысячи студентов-медиков и выискивать среди них подлинные жемчужины. Своих любимчиков Борис Францевич пестовал, холил и лелеял вплоть до получения диплома, а затем устраивал к себе в ординатуру. Возможно, Нейман и не был талантливым педагогом и чутким наставником, однако он являлся предприимчивым человеком и дальновидным руководителем, что позволило ему собрать в своем отделении сильнейший медицинский состав. Во второй гинекологии не было текучки кадров, от Неймана не уходили, ему доверяли, именно к нему устраивали на лечение друзей, родственников и знакомых. Это льстило самолюбию Бориса Францевича, а главное, обеспечивало бесперебойное поступление денежных средств в кассу этого отделения ГКБ.

Кандидат медицинских наук, врач высшей категории Ульяна Михайловна Караваева также попала во вторую гинекологию в числе любимчиков доктора Неймана. И как обычно, Борис Францевич не прогадал. К тридцати пяти годам из подающей надежды студентки Караваева превратилась в опытного, пытливого, а главное — внимательного к деталям врача.

— Помните, в нашей профессии не бывает мелочей, — из года в год твердила она своим интернам, которые с ленцой относились к заполнению истории болезни. — Детские инфекции, перенесенные ранее полостные операции, аборты, пищевые аллергии, аллергии на лекарства, все это — ценнейшая информация, которая впоследствии может помочь вам поставить верный диагноз. Поверьте моему опыту: часто причина бесплодия женщины кроется как раз в ее прошлом, и, только найдя эту причину, мы сможем помочь пациентке.

Помимо лечебной работы Ульяна Михайловна активно занималась и научной деятельностью. Не так давно она успешно защитила кандидатскую диссертацию на тему «Негормональная регуляция менструальной функции у женщин репродуктивного возраста с дисфункциональными маточными кровотечениями». За долгие годы работы в стационаре материалов накопилось столько, что впору было садиться за докторскую. Однако подумав немного, Караваева здраво рассудила: не ученая степень делает женщину счастливой, и прежде чем бросаться на покорение вершин науки, неплохо бы разобраться с личной жизнью. А как раз личная жизнь у Ульяны Караваевой что-то никак не ладилась. К тридцати пяти годам она оставила в прошлом неудачный брак с однокурсником и несколько ничем не закончившихся романов, а в настоящем имела страстное желание обзавестись семьей и ребенком.

— Ты, Улька, какая-то несовременная, честное слово, — вот уже в который раз твердила ей Галка Полякова, опытная сердцеедка их отделения. — Или, может, ты принца ждешь на белом коне? Пойми, дуреха, все твои принцы давно обзавелись женами, детьми и любовницами и спокойненько полеживают себе на мягких диванах с бутылкой пива в одной руке и пультом от телика в другой. Так что, подруга, слушай более опытного товарища, снимай с глаз розовые очки, пора реально взглянуть на окружающую действительность. Чай, уже не шестнадцать…

— Отстань, Галка, — вяло отмахнулась от советчицы Ульяна, — дай хоть минутку посидеть в тишине, ноги гудят и голова раскалывается. С утра была плановая резекция яичников, а только что — экстренная внематочная.

— Резекция у Колывановой? Все-таки поликистоз?

— Ага, пункция подтвердила.

— Вот черт! Совсем ведь баба молодая. — Галка скинула туфли и с удовольствием потянулась. — Да я сама со вчерашнего утра как белка в колесе, даже не помню, когда ела в последний раз. Сейчас посижу с тобой минутку, потом к «папе» на два слова и домой, спать…

Уля с подругой расположились на стареньком диване в ординаторской. Тихо работало радио, монотонный голос диктора навевал сон, но, несмотря на усталость и бессонное ночное дежурство, Галка решила использовать эти редкие минуты затишья для пользы дела и завела с Ульяной их обычный, ничем не заканчивающийся разговор.

— Итак, вернемся к нашему вопросу. От тебя я не отстану, даже не надейся, не чужой человек все-таки и не могу спокойно смотреть, как ты теряешь драгоценное время со своим Стасиком. — Галина брезгливо поморщилась. Так она делала всякий раз при упоминании Станислава Петровича Макеева, анестезиолога ГКБ, с которым у Ульяны вот уже больше года тянулся вялый, безрадостный роман. — Пойми, такие, как Макеев, не женятся, потому что как огня боятся любых посягательств на их свободу и личное пространство. Он будет с тобой встречаться, спать, изредка дарить подарки, но предложения руки и сердца ты не дождешься от него никогда!

— И откуда у тебя, Галка, такие богатые познания в мужской психологии? — печально усмехнулась Ульяна. — Прямо не гинеколог, а дипломированный психотерапевт. Может, пора подумать о смене специализации? Говорят, им платят больше.

— За меня не волнуйся, мне и гинекологом неплохо живется, — совсем не обиделась на колкость Галка.

Галина Андреевна Полякова была на три года младше Ульяны, однако в отличие от менее удачливой подруги имела полный комплект, необходимый, на ее взгляд, любой уважающей себя женщине. У нее был добрый интеллигентный муж, работающий менеджером по продажам в крупной фармацевтической фирме, двое прекрасных детей, трехкомнатная квартира в спальном районе, а для души — молодой, не обремененный никакими обязательствами любовник. Во второе гинекологическое отделение Галочка попала по блату, сюда ее устроил бывший научный руководитель, а по совместительству хороший друг и бывший однокашник ее папы — к слову сказать, профессора, доктора медицинских наук. Нейман терпеть не мог блата и, как его следствие, академических деток, которые, чувствуя свою защищенность, когтей не рвали и редко становились хорошими врачами. Однако Галочка явилась редким исключением. В коллективе она прижилась быстро, трудилась наравне со всеми, носа не задирала, своим высокопоставленным папой не кичилась, одним словом, знала свое место. Не прошло и пары лет, как Борис Францевич позабыл, каким путем попала в его отделение эта милая, обаятельная хохотушка с ямочками на щеках и очаровательно вздернутым носиком.