Бог - мой приятель - Сирил Массаротто Страница 29

По правде сказать, ничего особенного я не почувствовал. Было совсем не больно. Единственное, что меня смущает, так это нелепая поза, в которой меня теперь обнаружат.

В кресле я выглядел бы более презентабельно.

— Ну вот и все.

— Пожалуй, что так.

— Не боишься?

— Ни капли. А то ты не знаешь.

— Увы, уже нет. Ты перестал существовать, и я перестал быть частью тебя, так что больше не имею ни малейшего представления о том, что ты сейчас думаешь и чувствуешь. Потому и не могу предугадать твоего ответа на Вопрос.

— Для начала было бы неплохо его задать. Давай не тяни резину, я полностью готов.

— Должен тебя предупредить, что, перед тем как задать свой Вопрос, я обычно произношу небольшую речь, так что придется тебе все-таки еще немного потерпеть. Постарайся, пожалуйста, все внимательно выслушать и не перебивать меня.

— Постараюсь.

Едва я это произнес, как вдруг поймал себя на мысли о том, что мое сердце больше не бьется. Странное ощущение, тем более что при жизни я вообще не замечал, как оно работает. Парадоксальным образом, наступившая тишина едва ли не оглушает меня, отдаваясь в каждой клеточке моего существа. Впрочем, это совсем не больно.

— Человек, дитя мое, — моя частица, мой брат. Твой жизненный путь окончен, и настало время задать тебе Вопрос. Но прежде ты должен кое-что узнать: после смерти не будет ничего, ибо дух не живет без тела. А посему, ответив на мой Вопрос, ты исчезнешь навсегда, канешь в небытие. Однако же это не означает, что ты не должен задумываться о последствиях своих слов. Наоборот. Я задам тебе Вопрос и остановлю время, чтобы ты мог спокойно обдумать ответ, а когда будешь готов, просто позовешь меня и произнесешь его вслух. Это будет всего лишь одно слово, твое последнее слово, твое завещание. Итак, мой Вопрос: «Стоит ли продолжать все это?»

— Что значит «стоит ли продолжать»? Что ты вообще имеешь в виду? Жизнь? Будущее? Но мы же его не увидим, ведь ты сказал, что мы исчезнем и никогда не узнаем, что будет дальше.

— Совершенно верно, ты все правильно понял. Именно поэтому вы можете ответить на мой Вопрос только после смерти, когда ни ваша собственная судьба, ни ваши личные интересы более не довлеют над вами.

— Ясно, хотя, если честно, я ожидал услышать нечто более существенное, более конкретное, если угодно. Я ожидал откровения. А твой вопрос, на мой взгляд, слишком расплывчат.

— Это лишь первое впечатление. Начав размышлять над ним, ты поймешь, что на самом деле в этих словах заключен глубокий смысл. Речь идет о судьбе человечества — выжить ему или умереть. И судьба его в ваших руках… Если помнишь, когда-то давно я говорил тебе, что мог бы заставить людей исчезнуть с лица земли, но никогда не решусь взять на себя такую ответственность. Теперь ты знаешь почему. Потому что это решение должны принять вы сами. В день, когда число отрицательных ответов превысит число положительных, человечество исчезнет. А вместе с ним и я, как ты понимаешь. Все просто.

— Постой, ты хочешь сказать, что и ты смертен?

— Ну да. Если исчезнут люди, исчезнет любовь, а значит, и я. Мы вместе родились, вместе и умрем.

— Несправедливо получается: ты нас, выходит, жалеешь, а мы, если захотим, легко можем тебя уничтожить?

— Но прежде вы уничтожите себя. Своим ответом каждый из вас кладет камень на ту или иную чашу весов. Однажды они сравняются, и все будет зависеть от решения одного-единственного человека. Естественно, он не будет об этом знать. Если он решит сказать «нет», в мгновение ока мы все перестанем существовать. Имей в виду, этим человеком можешь быть ты. Вполне может статься, что до тебя абсолютно равное количество людей проголосовало за и против. Поступай так, как сочтешь нужным. Пусть этот выбор будет на твоей совести. А теперь я оставлю тебя, чтобы ты мог спокойно все обдумать.

* * *

Стоит ли продолжать? Откуда мне знать. Мой первый порыв — сказать «да». Просто потому, что так было всегда — одни умирали, другие продолжали жить. Впрочем, это, конечно, не аргумент. И вообще, раз я уже умер, то какая мне разница, что там с ними со всеми будет. Пускай себе живут, как им заблагорассудится. Ответить «да» представляется мне наименее рискованным.

А что, если сказать «нет»? По большому счету, люди — на удивление бесполезные существа, и, если вдруг мы все разом исчезнем, ничего ровным счетом не изменится. Разве что зверушки вздохнут спокойно. К тому же, если все умрут в один день, никто этого даже не заметит. Плакать и горевать о нас тоже будет некому, так что все пройдет вполне себе безболезненно. Один щелчок — и все кончено. Тишь да гладь.

А что, если этим последним человеком, как назло, окажусь я, и именно от меня будет зависеть, куда в итоге склонится чаша весов? Ну за что, за что, скажите, такая ответственность? Правда, будет еще хуже, если принимать решение о нашей судьбе выпадет на долю какого-нибудь обалдуя, психа ненормального или попросту слабоумного дурачка? Его «да» или «нет» тоже засчитают? А вдруг это будет вообще ребенок? Ох, не думаю я, что доверять будущее человека ему самому было хорошей идеей. Во-первых, не уверен, что он вообще этого заслуживает, а во-вторых — вряд ли сдюжит. Дурацкая какая-то система, и полагаться здесь на людей — значит только все профукать.

— Эй, Бог!

— Что, уже готов?

— Нет, просто хотел уточнить: могу я воздержаться от ответа?

— Ни в коем случае. Это тебе не социологический опрос, и такого варианта ответа у меня нет. На кон поставлена судьба человечества, так что степень ответственности каждого из вас чрезвычайно высока. Отмалчиваться ты мог при жизни, но не сейчас. Не тот случай. После смерти от ответа не увиливают: тебе дается единственный шанс вынести свое последнее суждение…

— Постой-ка… так это и есть… последний суд?

— В каком-то смысле да. Можно и так выразиться. Однако, как ты видишь, не Бог здесь судит человека, но человек — сам себя.

Да уж, чувствую, я здесь еще долго промучаюсь. Как только я нахожу достойный аргумент в пользу положительного ответа, как тут же на ум приходит другой, и меня тянет сказать совершенно обратное. Слишком тяжело. Я не в состоянии взять на себя столь серьезную ответственность.

Как ни крути, а громкие слова о всеобщем человеческом равноправии — не что иное, как наглая ложь, несбыточная мечта, преждевременно выдаваемая нам за действительность.

Однако в том, что равенство обеспечено нам после смерти, я теперь нисколько не сомневаюсь. Любой ответ имеет одинаковый вес и значение. Впервые сирые и убогие встают на одну ступень с сильными мира сего. Долгожданное торжество справедливости. Единственный минус — слегка запоздалое.

Да… нет… да… нет… Я чувствую, что схожу с ума. Меня бросает из одной крайности в другую, и я не в силах принять окончательное решение. Мне непременно нужно с кем-нибудь посоветоваться, иначе я так и не смогу определиться. Интересно, что бы ответила на моем месте Алиса?