Созидательный реванш - Юрий Поляков Страница 28

Свой 83-й сезон московский Театр сатиры открыл премьерой мистической комедии Юрия Полякова «Женщины без границ». Представители секс-меньшинств тут же объявили Полякова чуть ли не главным гомофобом России. С этой скандальной темы мы и начали беседу с популярным писателем и драматургом, главным редактором «Литературной газеты».

— Юрий, на официальном сайте российских геев и лесбиянок «Gay.Ru» вас объявили чуть ли не главным гомофобом страны, ссылаясь на комедию «Женщины без границ». Что же там такого, что вызвало такой гнев секс-меньшинств?

— Антиельцинистом был. Гомофобом еще нет. Мотив однополой любви не является главным в моей пьесе, которая первоначально называлась «Он, она, они». Это история о том, что, вступая в середине жизни в новый брак, мужчина и женщина несут в себе груз опыта и воспоминаний прошлой жизни, прошлых связей. У героини в прошлом был опыт лесбийской любви, причем со своей начальницей, которая не сразу склонила ее к таким отношениям.

И вот что интересно! В академических монографиях сегодня спокойно рассуждают о лесбийских мотивах и адресатах лирики Цветаевой. Выходят фильмы, недавно по нашему ТВ шел длиннющий американский «розовый» сериал. Для «новой драмы» — это вообще нечто более естественное, нежели традиционная ориентация. Я думаю, все дело в жанре. Это комедия, а секс-меньшинствам, как и всем остальным, не нравится, когда над ними иронизируют. Ну, что скажешь? Вы хотели легальности — вы ее получили. Теперь живите по законам большого мира, где можно угодить и на зуб к сатирику.

Кстати, сейчас пьеса «Женщины без границ» будет ставиться в Ставропольском театре. Там меня попросили линию лесбийской любви смягчить. Мол, тамошний зритель консервативен и этих столичных штучек не поймет. Смягчил с удовольствием «натурала».

— Ваш спектакль ставила худрук Театра сатиры, всеми любимый Александр Ширвиндт. Как вам работалось с ним? И как бы вы оценили некоторые мнения, что Театр сатиры сейчас переживает не лучшие времена?

— Мне не совсем удобно давать оценку театру, где идут мои пьесы, но критикам Театра сатиры хочу посоветовать сравнить посещаемость его спектаклей и спектаклей других театров. В девяностые годы Театр сатиры, и не только он, попал в сложное положение из-за кризиса современной драматургии. А сатира, актуальная, подчеркну, сатира, практически исчезла. Хотя сама жизнь, все эти потрясения, трагические и комические, давала и дает неисчерпаемый материал для реалистической, точнее, именно жизненной драматургии.

Театралы поймут мой вопрос — разве то, что предлагают, скажем, Николай Коляда и его единомышленники может сравниться с драматургией Арбузова, Вампилова, Розова? Я не хочу себя ни с кем сравнивать, но я стал писать пьесы именно потому, что почувствовал зрительскую нужду в продолжении традиций отечественной драматургии.

— Говорят, что ваше сотрудничество с Театром сатиры было не безоблачным?

— Я доволен всем, в том числе и трудностями, которые были. Да, «Женщин без границ» начинал ставить другой режиссер, который не справился. За дело взялся Александр Ширвиндт и сделал все блестяще. А вот моя предыдущая пьеса «Хомо эректус» ставилась аж три года! Ее хотели снять, актеры отказывались играть. Я у одного из актеров спросил: «Почему ты не хочешь играть? Что смущает?» А он ответил: «Понимаешь, Юра, в постмодернистской хрени все легко, все понарошку. А тут такая правда жизни, что…» В общем, Андрей Житинкин все-таки поставил «Хомо эректус». Помню, как на худсовете Ольга Аросева сказала слова, которые стали для меня самой лестной оценкой: «Через двадцать лет мы в Театре сатиры наконец-то получили настоящую сатиру».

— Но разве не, как вы выразились, «постмодернистская хрень» является ныне самым актуальным видом драматургии, что нам уже который год доказывает фестиваль «Новая драма»?

— Это фестиваль, которым руководит Эдуард Бояков? Родоначальник того направления, которому я дал название «бояковщина», и который долгое время руководил «Золотой маской»?

— Тот самый. Поразительно, но слово «бояковщина» употребляет и прославленный драматург Михаил Волохов, не раз на страницах «Правды.Ру» критически высказывавшийся о Боякове и его, известно каком, окружении.

— Вот видите, я далеко не одинок в своих оценках. Но поясню, что такое, по-моему, «бояковщина». Прежде всего, это ориентация в драматургии на одномерные, не выстроенные пьесы, где автор эксплуатирует один моноприем, что является одним из признаков постмодернизма. Все это обедняет режиссуру, псевдоновизна и непохожесть которой заметны только потому, что она хуже традиционной. На таком фоне страдают и актеры, игра которых выглядит не подлинной, картонной.

Ну и наконец, «бояковщина» — это абсолютно тусовочный принцип жизнедеятельности. Искусство отходит на второй план, а на первом — раскрутка и пиар, пиар, пиар. Особенно хорошо для пиара используются премии. Но давайте посмотрим, каков зрительский успех у многих премированных этой тусовкой пьес и спектаклей? Ставят ли их по всей России?

— Но вы ведь тоже лауреат многих премий…

— Но за моими премиями стоит интерес зрителей. Извините, но мои пьесы идут в театрах более чем тридцати российских регионов. На них идет зритель, за счет этого содержатся труппы. Кто из «бояковских» может сказать, что зритель России голосует за их драматургию рублем?

— Но почему же затеи Боякова встречают такую поддержку со стороны Федерального агентства по культуре и кинематографии?

— По моему мнению, в руководстве нашей культуры до сих пор есть люди, донашивающие пыльные «комиссарские шлемы» образца девяносто первого года. Это разрушители, для которых я изобрел слово «герострата» и которые мыслят и действуют по принципу «Чем хуже — тем лучше». Именно они выделяют большие деньги таким людям, как Бояков.

— Кстати, ФАКК выделил восемьсот тысяч долларов на экранизацию пьесы Ольги Мухиной «Летит», впервые представленной на бояковской «Новой драме». Режиссером является Швыдкой Сергей Михайлович — как шутят в Одессе, даже не однофамилец.

— Поскольку я пьесы не читал и фильма не видал, ничего сказать не могу. Не исключаю, что сыну Швыдкого удастся создать прекрасную картину, и она будет пользоваться огромным зрительским успехом. Но семейственность в нашем искусстве приобрела действительно ужасные масштабы.

Когда я наблюдаю за творениями некоторых отпрысков известных писательских и кинематографических фамилий, мне просто дурно становится. Если бы моя дочь, к счастью, домохозяйка с детьми, подалась бы в кино и сняла бы что-нибудь типа… типа «Консервов» Егора Кончаловского, я не знаю, что бы с ней сделал. Прибил бы в гневе праведном, наверное, прости Господи…

— Юрий, я слышал, что у вас вскоре будет еще одна московская премьера — знаменитый «Демгородок» ставит Театр Рубена Симонова.