Тайны Питтсбурга - Майкл Чабон Страница 27
Тайны Питтсбурга - Майкл Чабон читать онлайн бесплатно
— Он не пьян, — ответил тот. — Он никогда не бывает пьяным. Просто пьет и пьет, пока не валится без сознания, но никогда не напивается допьяна.
Я снова вспомнил о фотографии на каминной полке и банке пива в руках Кливленда.
— А что он раньше писал?
— Ну, ты бы назвал это эссе, довольно странные рассказы. Я как-то говорил тебе об одном, про тараканов. У нас в школе была одна учительница, прекрасная женщина. Он начал писать благодаря ей.
— И что дальше? — заинтересовался я.
— А дальше, разумеется, с ней случилось несчастье.
— Какое несчастье?
— Смерть. — Он откатился в сторону и отвернулся от меня, так что я видел только его затылок и слышал лишь те слова, которые до меня доносил ветер. — Поэтому будто бы он и бросил писать. Но это обычная Кливлендова чепуха. Он находит идеальное оправдание каждой своей неудаче. Обычно это какое-нибудь несчастье.
— Например?
— Например, его мать покончила с собой, а отец стал едва ли не самым жутким гомиком из всех, кого я видел, — а видел я их, поверь, немало, и довольно жутких. Так что у Кливленда есть оправдание для того, чтобы больше никогда не делать ничего хорошего или благоразумного. — Он стянул с себя рубашку и обмотал ею голову, обнажив худую розовую спину.
— Разве он не хотел стать писателем? — допытывался я, пытаясь сдернуть рубашку с его головы. Но Артур вцепился в нее, предпочитая оставаться под ее укрытием.
— Ну конечно, ему хотелось бы стать писателем, но теперь у него появились такие удобные отговорки. Ведь надираться до потери сознания каждый вечер гораздо проще!
— Ты и сам много пьешь.
— Это другое.
— Посмотри на меня.
— Нет. Послушай, он извлек немалую выгоду из этих «потерянных уикендов». [36]Я не меньше остальных виноват в том, что смеялся над ним и уважал его за раздолбайство. Он знает пропасть людей, и почти все они хотят стать ему друзьями. Во всяком случае, поначалу. Потом их намерения меняются.
Это было правдой. Порастеряв свое обаяние и пьяную живость, Кливленд подошел к той точке, когда люди, знавшие его, при упоминании его имени говорили: «Этот урод?»
— Я рассказывал тебе, что он унаследовал от матери около двадцати тысяч долларов. И спустил их все, до единого цента. В основном на наркотики, пиво, музыкальные записи и поездки на концерты «Грейтфул дед» в Чарльстон, Бостон или Окленд, штат Калифорния. На всякую ерунду. Знаешь, чем он занимается сейчас?
— Да, — ответил я.
Он скинул с головы рубашку и резко развернулся ко мне, хотя на его лице не было и тени удивления.
— Он тебе рассказал?
Я встал.
— Ну вот, нагрузился, — заметил я. — Как думаешь, сколько банок я собью?
Я задремал на занавешенной веранде, над подступающим приливом, и сквозь сон почувствовал запах чили. Лежа на койке, я медленно просыпался. Теплый пряный запах постепенно проникал в мой мозг, пока не открылись глаза. Я пошел на кухню и встал рядом с Кливлендом, который открывал консервные банки одну за другой, пока не набралось две дюжины мишеней для будущих стрельб, почти четыре литра чили. Кливленд был без рубашки, и я заметил поставленные по пьянке синяки у него на левом плече, голени и предплечье.
— Да я смотрю, у тебя хороший аппетит! — сказал я.
Он перестал помешивать ароматную густую массу в супнице и гордо похлопал себя по животу.
— Разумеется, — похвастал он. — Я как раз занимаюсь тем, что пожираю мир. На прошлой неделе я расправился с Бахрейном и Ботсваной. И с Белизом.
Мы сели за старый, поцарапанный замечательный дубовый стол, поставили на него тарелки с чили, и я снова принялся пить пиво. Оно было холодным и быстро прояснило мне голову. После ужина мы пошли на улицу. Было все еще светло, но уже начинало смеркаться. Артур нашел маленький мяч и бейсбольную биту, и мы вошли в воду. Он мастерски бил длинные удары, и нам приходилось плыть десятки метров, чтобы поймать мяч. Выбравшись на берег, мы продрогли на ветру и надели трикотажные рубашки. Кливленд научил меня зажигать спичку, прикрывая ее сложенными ковшиком ладонями, как «ковбой Мальборо», и щелчком отбрасывать окурок метров на семь. Солнце село, но мы все еще оставались на пляже, наблюдая за полетом светляков и промельками летучих мышей. В лесу было множество сверчков, и звуки музыки, слышавшиеся из приемника на веранде, смешивались с цвирканьем насекомых. Сидя на песке, я неожиданно для себя подумал о Флокс. Кливленд и Артур отошли к кромке воды, слишком далеко, чтобы я слышал, о чем они говорят, и курили большие сигары «Антоний и Клеопатра», потом выбросили окурки на песок. Они сняли рубашки и бросились в воду там, где несколько лет назад Кливленд так грубо обошелся со своей младшей сестрой.
Я испытал счастье — или иное слабое, приятное чувство, которое угнездилось в моем желудке благодаря выпитому пиву, — при виде угасающего, измученного голубого неба, донимаемого по краям зарницами. И эти сверчки, и перекличка над водой, и голос Джеки Уилсона по радио. Однако это счастье было так похоже на грусть, что спустя мгновение я понурился.
— Как ты можешь проводить с ней столько времени? — допытывался Артур, бросая сосновые иглы в костер, который Кливленд разжег на берегу. Ароматная хвоя вспыхивала в языках пламени и пропадала, как мои мимолетные настроения, менявшиеся весь день. — Она же считает себя неотразимой красавицей!
— Как и ты, — поддел Кливленд. На поверхности его черных очков плясали два маленьких костра. — Кстати, что в этом плохого? Ну, она себя переоценивает. Это проявление здоровой психики.
— Это невыносимо, — поморщился Артур.
— Это гениально, — парировал Кливленд. — Это та гениальность, которой ты не обладаешь. Разве сам я не делаю вид, будто пожираю мир? Это явное преувеличение. Разве я не претендую на роль Воплощения Зла?
— Да! — подхватил я. — Да! — И рассказал о своем отеле-небоскребе, цеппелине и дребезжащем лифте.
Артур прыснул, выпил еще пива и заметил, что это тоже невыносимо. Правда, самую малость.
— Нет, тут есть масштаб, — возразил Кливленд. — У него это есть. Масштаб! Большие размеры — это цель биологического существования, эволюции, мужчины и женщины. Вот, например, динозавры. Они вывелись из тритонов, маленьких таких тритончиков. Все увеличивается в размерах. Культуры, здания, наука…
— …печень, проблемы с алкоголем, — продолжил Артур, встал и пошел в дом за пивом.
— Он не понимает, — вздохнул я.
— Все он понимает. И слышал это уже миллион раз. У нас раньше было такое представление о самих себя, то есть не о себе, а — как бы сказать? В точности как у тебя с твоим отелем. Как называются такие вещи, Бехштейн?
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии