И возвращу тебя.. - Алекс Тарн Страница 26

— Другие… вот и бизнес этот — как наркотик. И адреналин тут ни фига ни при чем. Не в адреналине дело. Дело в похоти, вот. В похоти, в силе желания. Смотри. Вот, допустим, ты заходишь в комнату, и там есть всякие люди — мужчины, женщины… и ты смотришь на них просто так — ну, как обычно. Кто они для тебя? — Куклы, манекены в одежде. Коллеги, например. Или друзья. Или соседи, или просто незнакомые люди, но они обязательно тоже чьи-то коллеги или соседи, или еще кто. Так ты на них сответственно и смотришь, и нет в тебе никакой силы желания, ничего в тебе не шевелится — ни в сердце, ни в штанах. А если и подумаешь чего ненароком при виде какой-нибудь короткой юбчонки, то тут же эту мысль и подавишь, потому как неуместно, неловко, не положено.

— Но стоит тебе узнать, что одна из них проститутка — вот эта, черненькая в желтой майке и джинсах… и как сразу все меняется! Ты уже смотришь на нее совсем другими глазами! Ты уже думаешь, как именно она это делает… ты уже представляешь, как будет, если, скажем, положить ее на живот или на спину, или поставить на коленки… Какая, к черту, коллега… ты уже видишь ее грудь и бритый лобок, как будто майка и джинсы вдруг стали прозрачными. Ты помираешь от похоти, тебя распирает… разве не так? А почему? Что такое произошло? Тебе всего-то и шепнули на ухо два слова: «она проститутка». Ты всего-то узнал, что она в любой момент готова задрать подол и повернуться к тебе чем скажешь. Без единого словечка, без цветочка, без облома, без каприза, без вопросов с допросами — до и без претензий с жалобами — после. Без ничего! Просто задрать подол и повернуться. И все!

— Вот это — то, что тебя распирает, — и называется силой желания. Похотью в чистом виде. И прет она из тебя, изнутри, из тебя, а вовсе не из той черненькой в джинсах. Понял? А теперь представь себе, что ты сидишь в этом кабинете, и там их пять или шесть — черненьких и беленьких, крашеных и нет, в платьицах и распашонках… и все они готовы — все пять! Уу-у-х!..

«Хорошо, что Колька ни слова не понимает…» — подумал Берл.

— Уу-у-х!.. — повторил Чико, воздев к потолку руки со скрюченными пальцами. Глаза его блестели. — Но главное тут даже не в этом. Ведь дело вовсе не в твоей собственной похоти. Ее, хотя и много, но надолго не хватает. Дело в клиентах. Каждый приносит с собой свою собственную энергию, и ты заряжаешься ею, вольно или невольно. Понимаешь? Каждый клиент подзаряжает тебя, как батарею. Ты будто имеешь проститутку вместе с ним, вместо него, лучше и больше, чем он… потому что он, разрядившись, испытывает неловкость и отвращение; он убегает, а ты… ты остаешься нетронутым в своей фантазии!

Он наклонился к столу и быстро-быстро зашептал, словно по секрету.

— Они все такие разные, и каждый делает это по-своему. Начинают приходить с самого утра. Это обычно отцы семейства, которым дома не хватает. Жена болеет или рожает, или просто обрыдла. Клиенты постоянные, солидные. У каждого свой цикл, свои любимые девочки. Заскочил перед работой, забил пистон и готово, до следующего раза. А то и в обеденный перерыв — это просто час пик получался.

— Вечером идет много случайного народа, одноразового… солдаты, просто одинокие, кому больше податься некуда. Религиозные тоже. Эти обычно приходят компанией, снимают весь кабинет, чтоб, значит, никто не видел. Каких я только там выкрутасов не перевидал… Один большой раввин ставил девушку по-собачьи и приплачивал за то, чтобы она при этом лаяла. Громко. Представляешь? Такой любитель собак… А другой артист, наоборот, приходил с котом. Не мог без кота и все тут. И еще много всяких, не поверишь.

— А зимой, в холод, приходили бездомные — типа, погреться. Денег-то у них не было ни гроша, так они просто делали вид, что думают, выбирают. Посидят с часок и уходят. А я и не возражал, хотя сразу видел, что никакого от них профита… даже наоборот, убыток — потому как грязные и воняют, отпугивают хорошего клиента. Я ведь как думал: пусть себе греются. Их ведь не только обычное тепло грело, но еще и то, похотливое, от других клиентов, про которое я тебе только что рассказывал. Так что вроде как получалось, что я с ними одного поля ягода. Дай выпить, каппара, будь человеком.

Берл смерил его оценивающим взглядом и кивнул. Чико и в самом деле почти протрезвел. Это выглядело странным — ведь еще десять минут назад язык у него заплетался. Казалось, что лихорадочный огонь, сжигающий маленького марокканца изнутри, не щадит ничего, включая алкоголь. Чико налил себе полстакана и выпил жадно, не закусывая.

— Это лучше любого наркотика, каппара… — сказал он с неожиданной тоской. — Поверишь ли, до сих пор — как вспомню… Думаю, если бы не эти сестры, так и держал бы кабинет. Точно держал бы.

— Еще бы. Деньги с этого ты тоже имел немалые, — напомнил Берл.

Чико скривился.

— Глупости. Доход с этого бизнеса не такой большой, как ты думаешь. Расходы огромные. Во-первых, без рекламы ты никто. Не будешь давать объявлений в газеты — не будет клиентов, все очень просто. А реклама стоит дорого. Пятьдесят кусков в месяц — это минимум. Во-вторых, аренда помещения, свет-газ, чай-кофе… Владельцы недвижимости всегда дерут с борделя в десять раз больше — вот тебе еще двадцать пять. В-третьих, ментам за труды. Не так много и остается. Я знаю таких, которые, наоборот, влезли в долги и разорились. Так что те, которые дело ведут порядочно, как люди, не больно-то обогащаются. Есть и подлецы, но таких меньшинство. В основном люди приличные, как я или ты.

— Да нет уж, — покачал головой Берл. — Ты меня в такие «приличные» не записывай. Обойдусь как-нибудь.

— Как хочешь… — Чико пожал плечами. — Только зря брезгуешь. Я всегда работал с девочками честно, половина на половину. Ее работа, моя площадка — все по справедливости. Никогда на «зарплату» не сажал. Есть подонки, которые держат силой, платят по десять шекелей с клиента, заставляют принимать по пятнадцать человек в день без выходных. Месяца? — не месяца? — работай! Выжимают до конца, а потом продают в другой кабинет — ради обновления состава. И так, пока не подохнет…

— У меня же работали по желанию, каждая — сколько хотела. Отпуск — пожалуйста, когда угодно. Гинеколог был свой, осмотры ежемесячно, по особой цене. Потому что, если хочешь знать, то обычно врачи проституткам такие цены заламывают, что далеко не всякая пойдет. Болеют, гниют заживо, а к врачу не ходят — денег нету. У меня они жили, как в санатории, клянусь тебе глазами матери! С некоторыми до сих пор дружим…

Глаза у Чико заволокло туманной дымкой.

— Эй!.. — Берл дернул его за плечо. — Ты куда это поплыл? И знаешь что — хватит вокруг да около ходить. Давай про сестер.

— Про сестер… — вздохнул Чико. — Пусть будет про сестер. Это было в конце ноября… дожди и все такое… Тогда у меня работали шесть девочек: три русские и три сабры. И так получилось, что остался я без работниц. Ну то есть вообще. Русские всей компанией переехали в Тель-Авив, сняли большую хату в Дизенгоф-центре и зажили самостоятельно. Перешли на работу по вызову. Что ж, не скажу, что мне не было обидно — как-никак, под моим крылом поднялись, язык выучили, страну узнали. Два года я в них вбухал, со всей душой. Но с другой стороны, если женщина хочет продвинуться по жизни, то можно ли ей мешать? Так что расстались мы по-хорошему.