От Милана до Рима. Прогулки по Северной Италии - Генри Воллам Мортон Страница 23

На создание картины ушли годы раздумий, и она живет, потому что это жизнь, увиденная глазами, которые ничего не упускали и не пропускали. «Когда идете гулять, — писал Леонардо в качестве наставления молодым своим ученикам, — присматривайтесь, обдумывайте позы и выражения лиц. Смотрите, как люди разговаривают, как они спорят, смеются или дерутся. При этом обращайте внимание как на действия дерущихся, так и на тех, кто их поддерживает, не забудьте и про зевак. Тут же несколькими штрихами сделайте в блокноте зарисовки. Блокнот всегда носите с собой». С тридцатилетнего возраста («Это возраст, с которого обычный деловой человек перестает присматриваться к окружающему», — комментирует Кеннет Кларк) Леонардо никогда не расставался со своим блокнотом. Он заносил туда все, что видел, и все, что представлял. Целыми днями он ходил за людьми, чья наружность чем-то была ему интересна. Мы знаем, что он даже записывал их адреса. «Джованина, фантастическое лицо, больница Святой Екатерины» — вот одна из записей в его блокноте. Привычки и методы гения всегда интересны, но невозможно препарировать гениальность и понять, как она работает. Ни одна записная книжка или техническое достижение не смогут объяснить, например, почему Леонардо отказался сделать темой своей картины вручение Святых Даров, а выбрал вместо этого ужасный момент, когда Иисус сказал: «Истинно говорю вам, рука предающего Меня со Мною за столом».

Короткая виа Дзенале, что находится в двух шагах от церкви Санта Мария делле Грацие, привела меня к виа сан Витторе. Там я обнаружил Музей науки и техники. На мой взгляд, это самый интересный музей Милана. В длинной галерее были выставлены транспортные средства, машины, муляж ныряльщика в натуральную величину в костюме и гермошлеме, бомбы, снаряды, пушка и много странных предметов, назначение которых я не сразу понял. Все это были изобретения, включая субмарину и аэроплан, занимавшие большую часть раздумий и времени Леонардо да Винчи.

Переходя от одного экспоната к другому, я подумал, что Леонардо заинтересовался бы больше именно этими вещами, а не картинами, потому что даже для него изобретения оставались в его записных книжках лишь диаграммами и рисунками, а здесь он бы увидел их воплощенными в работающих моделях. Итальянские инженеры и рабочие изготовили их по его рисункам и чертежам.

Часто говорят о безмерной любознательности Леонардо, но это качество приобретает новое измерение, когда стоишь перед удивительными предметами, наглядно демонстрирующими провиденье гения. Он видел далекое будущее, мир, в котором люди будут путешествовать по воздуху и под водой. Современникам Леонардо все это должно было показаться безумной фантастикой. Если бы они пролистали страницы его записных книжек с рисунками субмарины или летательной машины, то посчитали бы его сумасшедшим. Всестороннее развитие мозга Леонардо кажется нам сверхъестественным. Как бы засверкали его глаза, если бы он увидел зал, где мечты его стали реальностью! Здесь и мы начинаем понимать, почему один из величайших мировых художников считал живопись скучным занятием, пустяком, который отвлекает его от более серьезных вещей, таких, например, как полет птиц или движение рыб. «Математические эксперименты занимают его мозг Целиком, и он не хочет видеть свою кисть!» — писал Изабелле Д'Эсте один человек, побывавший в мастерской Леонардо, желая объяснить, отчего художник отказывается написать ее портрет.

В то утро в музее кроме меня был еще один посетитель. Признав во мне соотечественника, он подошел, желая поделиться со мной своим изумлением.

— Если бы этот человек знал что-нибудь о паре, бензине или электричестве, — сказал он, — то люди могли бы ездить в поездах и автомобилях сотни лет назад!

Я согласился с таким предположением: единственное, чего не хватало Леонардо, — это механической энергии.

— Вы только взгляните на это, — сказал мой собеседник, — замечательный танк, управляемый человеческой или лошадиной силой!

«Военная машина» Леонардо представляла собой танк в форме гриба, достаточно большой, чтобы вместить в себя несколько человек. Ездил он на четырех колесах, передвигали его рычагами люди или лошади. На танке были установлены три пушки. В корпусе проделан ряд отверстий — для вентиляции и для мушкетов. Командир стоял в центре на крепкой деревянной платформе, он мог выглянуть с башни, как из современного танка, и управлять его движением и ведением огня. Как и большинство изобретений Леонардо, оно не было воплощено. Его идее пришлось дожидаться изобретения бензинового двигателя и гусеничного трактора.

В его колесном пароходе не хватало только парового двигателя: он был точно таким судном, которое на памяти нашего поколения пересекло Ла-Манш и шумно двигалось вблизи Кента. Леонардо, не имея понятия о паровой энергии, снабдил пароход массивным часовым механизмом, похожим на детскую игрушку. Костюм ныряльщика выглядит абсолютно современным, как и дыхательная трубка. Была здесь и модель движущейся лестницы, какие можно увидеть в современных домах, а также арочные мосты, речные шлюзы и многочисленные дорожные полосы.

Пока мы ходили вокруг этих отлично сделанных моделей, я все пытался угадать, кто же такой мой собеседник. Сначала я подумал, что он художественный критик, но нет — выглядел он человеком весьма обеспеченным, что этой профессии не слишком соответствует. Затем я решил, что он — богатый коллекционер картин. Оказалось, что я заблуждался, потому что он задал вопрос, поразивший меня: «А кто этот потрясающий человек?»

Я не стал скрывать своего удивления. Разве он не знает, что смотрит на изобретения Леонардо да Винчи?

— Я и понятия не имел, — ответил он. — На улице увидел вывеску: «Наука и техника», вот и решил зайти — может быть, увижу что-нибудь интересное.

Он помолчал и подозрительно взглянул на меня, словно бы я пытался его обмануть.

— Я думал, что Леонардо да Винчи был художником! По интонации я понял, что да Винчи как инженер-художник неизмеримо вырос в его глазах.

Затем, решив, что было бы интересно увидеть, какое впечатление произведет на него «Тайная вечеря», я позвал его в Санта Мария делле Грацие. По дороге он рассказал, что изготавливает пишущие машинки и калькуляторы и что в Милан приехал по делам.

— Как бы интересно было Леонардо повстречаться с вами и послушать о ваших машинках, — сказал я. — Довольно странно: пишущую машинку вполне могли бы изобрести во времена Ренессанса, а он об этом почему-то не подумал.

Мы вошли в трапезную и посмотрели на шедевр Леонардо.

— Да от него ничего не осталось, — сказал он. — Как жаль…

Мы вышли на улицу и начали рассуждать: захотел бы Леонардо обменять свой блистательный век на наш технический? Он ведь наполнен вещами, которые привели бы его в восторг. Все эти аэропланы, железные дороги, автомобили, фотоаппараты, микроскопы, радио и — сверх всего — исследования атомной энергии и покорение космоса.

3

Байрон однажды выразил глубокое презрение к Петрарке — так обычно человек практический относится к теоретику. «Я настолько презираю Петрарку, — написал он, — что не стал бы даже домогаться его Лауры, раз этот ноющий, выживший из ума метафизик так ею и не овладел». Дон Жуан, излагая взгляды Байрона на брак, замечает: