Маленькие дети - Том Перротта Страница 21

Все это было очень странно. Артур Малони не сыграл какой-либо заметной роли в жизни Сары: так, всего лишь нотабене на полях ее романтической биографии, ничем не примечательный подросток, который однажды вечером поцеловал ее, а на следующее утро пожалел об этом. Она почти не вспоминала о нем, после того как закончила школу. Так почему же сейчас, недоумевала Сара, все эти странные дни, предшествующие доставке купальников, она думает о нем практически непрерывно?

* * *

Купальник в цветочек, верхняя часть которого представляла собой что-то вроде узкой полоски ткани, завязанной вокруг груди, она заказала напрасно. Во-первых, он и не собирался «зрительно увеличивать грудь», как было обещано в каталоге, а, наоборот, делал ее абсолютно плоской и практически невидимой. А во-вторых, Сара никогда не носила одежду с цветочным рисунком, чувствуя себя в ней идиоткой, радостно сообщающей всем окружающим: «Смотрите! Я вся в цветочек!»

Черный лифчик на косточках сидел немного получше и был не таким дурацким, но, очевидно, Сара ошиблась с размером. Косточки немилосердно врезались в грудь, заставляя вспомнить о былых корсетах на китовом усе. Даже странно, что такой откровенно невикторианский предмет одежды ассоциируется у нее с кринолинами и турнюрами.

Топ в виде короткой маечки Саре понравился: он был скромным и одновременно игривым, и живот открывался в нем довольно соблазнительно, но, к сожалению, она не угадала с цветом. В каталоге его почему-то окрестили «рдеющий закат», но на деле он оказался примитивно розовым. А розовый Сара презирала.

«Господи, я будто чем-то больна, — с отвращением подумала она. — Не могу носить цветочки, не могу носить розового». Словно у нее в голове живет какой-то трусливый скептик, который подбивает ее всегда и всему говорить «нет». Всю ее жизнь он прятался там, мешая ей идти вперед, рисковать, испытывать удачу, меняться.

Еще в аспирантуре Сара написала статью, в которой раскритиковала Камиллу Палью за ее «ложно понимаемый феминизм». Та превозносила отдельных выдающихся личностей, наделенных недюжинной сексуальной властью, вместо того чтобы сосредоточиться на судьбе обычных женщин, страдающих под бременем патриархального ига. Особенно Сару раздражали неумеренные восторги Пальи по поводу Мадонны. Чему может эта богатая, знаменитая, красивая и самоуверенная эгоцентристка научить множество несчастных, забитых секретарш, официанток, проституток и домохозяек?

Но в последнее время Сара начала подозревать, что, пожалуй, кое-чему им — или, по крайней мере, ей самой — стоит поучиться. Мадонна никогда не сказала бы: «Нет, я ни за что не стану надевать этот вызывающий лифчик в виде двух пирамид! Нет, я ни в коем случае не стану позировать обнаженной!» Мадонна всегда и всему говорит «да». Ковбойская шляпа? Разумеется! Секс с Иисусом? А почему бы и нет? Материнство? Отлично, это круто! Когда старая роль надоедает, она просто начинает играть новую. Это особая, восхитительная форма свободы, решила Сара, доступная, разумеется, далеко не всем, а только тем редким счастливицам, у которых хватает мужества претворять ее в жизнь. Но поскольку общего освобождения всех женщин от патриархального гнета в ближайшее время, очевидно, не предвидится, каждая должна позаботиться о себе сама.

Сара примерила четвертый купальник — бикини карамельно-красного цвета. Лифчик был крошечным и очень простым — «минималистским», как утверждалось в каталоге, — но ее грудь на удивление хорошо смотрелась в двух небольших треугольниках ткани. «Мальчиковые» трусики, которые должны были, как обещалось там же, «прекрасно скрывать все недостатки», как ни странно, делали фигуру непривычно женственной, выгодно подчеркивая изгибы ягодиц и бедер. Саре пришлось признать, что в этом купальнике она выглядит совсем неплохо. Наверное, даже лучше, чем просто «неплохо» для рожавшей женщины почти тридцати лет.

Надо почаще носить красное, подумала Сара, с удовольствием разглядывая себя в большом зеркале, висящем на стене ванной.

Когда она вышла в гостиную и приняла эффектную позу модели: одна рука упирается в бедро, другая сладострастно закинута за голову, Люси подозрительно уставилась на мать, а у Джин просто открылся рот.

— Ух ты! — выдохнула она. — Правда, мама у нас очень сексуальная?

Люси несколько секунд задумчиво помолчала, а потом кивнула, но как-то не совсем уверенно, словно сомневаясь, что правильно поняла вопрос.

* * *

Джин резко выдохнула и подняла гантели над головой.

— Забавно, что ты упомянула Достоевского, — сказала она. — Мы в нашем читательском кружке как раз читаем «Преступление и наказание».

— «Преступление и наказание»? — удивилась Сара, стараясь не терять темпа. — А это не слишком сложно для читательского кружка?

— Только не для нас. — Теперь Джин сгибала и разгибала руки с гантелями на уровне груди. — Мы читаем только классику. В прошлом месяце разбирали «Сестру Кэрри».

— Молодцы, — одобрила Сара. — В прошлом году одна знакомая с детской площадки уговорила меня вступить в их читательский кружок, но они там читали только романы из списка Опры.

— Мы же все бывшие учительницы, — сообщила Джин так, будто это объясняло разницу.

— Я всего один раз сходила на их собрание, и там выяснилось, что половина женщин даже не прочитала книжку. Им хотелось просто посидеть спокойно и поболтать о своих детях. Понимаешь, я ведь училась в аспирантуре. Какой смысл называться читательским кружком, если вы не хотите разговаривать о книгах?

— Нет, у нас бывают очень интересные дискуссии. Присоединяйся к нам в следующем месяце. Будем читать «Госпожу Бовари». Будешь моей младшей сестренкой.

— Младшей сестренкой?

— Да. Мы стараемся привлечь в наш кружок молодых женщин и называем их своими младшими сестренками. — Она махнула рукой, словно все это было несущественно. — Я была бы очень рада, если бы ты пришла.

— Я подумаю, — пообещала Сара, мысленно поморщившись. Меньше всего ей хотелось проводить вечера, обсуждая творение Флобера с кучкой пенсионерок. — Просто, я думаю, у меня немного другой подход к литературе, чем у вас.

— Так это и хорошо, — возразила Джин. — Нам будет полезно услышать свежее мнение.

Всю оставшуюся часть их обычной пятикилометровой прогулки Джин, не прекращая махать гантелями, рассказывала Саре о своем читательском кружке. Она с ненужными подробностями говорила о семейном положении, образовании и биографии всех его членов, не забывая упомянуть об их личных достоинствах и приятных особенностях. Бриджит говорит на трех языках и очень много путешествует. Эллис, привлекательная, но очень требовательная, пытается найти счастье уже с третьим мужем. Сын Регины — он всегда был многообещающим мальчиком — недавно стал финансовым директором большой компании. Жозефина забавная и умная, но, к сожалению, память у нее уже не та. Лорель приходит на собрания кружка только летом и осенью, а остальную часть года проводит в Боке, потому что ее муж помешался на гольфе.

— Я хотела, чтобы Тим тоже занялся гольфом, — пожаловалась она, когда они уже свернули на свою улицу, — но он ни за что не хочет. Он, видите ли, чересчур занят, потому что торчит весь день перед телевизором и беспокоится. Сейчас трудно поверить, что двадцать лет назад он действительно был умным и привлекательным мужчиной.