Князи в грязи - Михаил Барщевский Страница 21

* * *

Андрей выслушал доклад Горина внешне без эмоций. Хотя желваки на скулах ходили сильно, что не ускользнуло от внимания Алексея Ивановича.

— Понял. Я хочу, чтобы вы его подставили, — Андрей сказал это походя, будто просил подвинуть к нему пепельницу.

— На чем? И за что? — Горин почувствовал, что начинается злиться. Это с ним редко случалось. Многолетний опыт работы в экстремальных ситуациях давно приучил его не волноваться и держать себя в руках.

— Например, на наркотиках.

— Андрей Петрович! Во-первых, мы с вами не в ОПГ. Во-вторых, парень ни в чем перед вами не провинился. В-третьих, я такими вещами в принципе не занимаюсь. В-четвертых, помните: «никогда не делай никому того, что бы ты не хотел, чтобы сделали тебе».

— Алексей Иванович! Я не нуждаюсь в проповедях. Мне нужно, чтобы мою дочь оставили в покое. По-моему, вполне нормальное отцовское желание.

— Не уверен. Боюсь, вы не поняли смысл моего рассказа про ленинградского профессора.

— Да все я понял. Но я живу своей головой и своей жизнью. Короче говоря, вы отказываетесь?

— Считайте, что так.

— Тогда, боюсь, нам будет трудно дальше вместе работать.

— Андрей Петрович, не надо меня пугать. Никогда не надо. Тем более что вы не правы и поймете это очень скоро. Извините, я пойду. Пока вы лишнего не наговорили.

* * *

Оля заметила за собой странную особенность — после каждой встречи с Сергеем она, придя домой, заглядывала в дневник и перечитывала записи времен ее влюбленности в Мишу. Все происходило по-другому. И это было хорошо. Но вот сегодня она расстроилась.

Сережа в первый раз пришел к ней домой. Она его пригласила под тем соусом, что на улице дождь, а кино ей надоело.

Себе-то зачем врать, она надеялась, что Сережа хоть сегодня, здесь, поймет, что она уже не против. Ей хотелось его ласк, хотелось доставить ему удовольствие. Хотелось получить его самой. А она была уверена, что это будет именно удовольствие. Ей уже столько раз снилось, как он нежно ласкает ее, как он овладевает ею. И во сне это было очень приятно.

Но Сергей выпил чаю, осмотрел квартиру, расстроенно сказал: «Богато!» — и быстро засобирался домой.

Оля так и не поняла, что его расстроило.

Открыла дневник. Вот она, старая запись:

«Любовь — как обед: женщина сначала подает холодное, потом горячее… Но мужчина, как ребенок: хочет начать сразу со сладкого. И если ему это позволить, он быстро потеряет аппетит».

Тогда, с Мишей, она выписала эту фразу из какой-то книги. Ее расстраивала его конкретность и однобокая направленность. Впрочем, фраза оказалась пророческой, аппетит Миша действительно быстро потерял.

Сережа — совсем другой. Но если в начале их романа Оле это нравилось, то теперь она стала терзаться сомнениями. А все ли с ней в порядке? А с ним? Может, у него проблемы? А может, он в ней видит только друга?

С кем посоветоваться? С Машей. Правда, Оля догадывалась, что та скажет: «Пошли его к черту и заведи себе нормального мужика!» Да, Маша — реалистка. Для каждого дела у нее припасено практическое решение. Простое и четкое. Но Оля же не хочет «вообще» мужика. Она хочет Сергея!

А может, он еще девственник и не знает, с чего начать?

* * *

Разговор с Иннокентием Семеновичем Маша, как всегда, начала в душе. Затевать серьезную беседу, пока тот не получит свое, было бессмысленно. Маша и не затевала. Она достаточно давно ни о чем его не просила, да и сегодня собиралась решать не свои проблемы, а Олины. А это совсем иное дело.

— Медвежонок! Я хотела с тобой об Андрее поговорить.

— Это тебе постель навеяла?

— Я серьезно. Там с дочерью, с Олей, проблемы.

— Помогать дочери будущего мужа собственной любовницы — святая обязанность честного мужчины! — Иннокентий Семенович находился в прекрасном расположении духа. Что Маше было на руку.

Сели пить кофе. Иннокентий Семенович обожал дома варить кофе в турке, каждый раз призывая Машу оценить разницу между его произведением и ресторанным эспрессо.

* * *

Маша изложила суть проблемы. В ее понимании речь шла о неравном браке — не такого мужа Андрей хотел для своей дочери. Иннокентий Семенович произнес непонятное слово «мезальянс», но Маша не стала уточнять, что это значит.

— Ты можешь что-нибудь придумать?

— Маш, а твой брак с Андреем равный?

— Ой, только не начинай. Он в отличие от тебя на мне хочет жениться. А для любой женщины это самый дорогой подарок.

— Не заводись. Женись я на тебе, ты станешь самой несчастной женщиной на свете.

— Это точно. Кобель.

— Я не в этом смысле.

— А у тебя есть другие смыслы? — Маша обозлилась. Ее уже начала доставать постоянная ревность адвоката к Андрею. Ну, в самом деле, взял бы сам и женился, чем гундосить постоянно!

— Ладно. В чем задача — отбить ему охоту подходить к ней близко или, наоборот, охладить девочку?

— Лучше и то, и другое. Но второе важнее. Девочка у нас серьезная, она привыкла принимать решения сама. Переубедить ее невозможно.

— А и не надо переубеждать. Клин клином вышибают.

— Как это?

Зазвонил мобильник Иннокентия Семеновича. Он посмотрел на экран, кивнул головой, нажал кнопку приема. И сразу вторую — громкой связи.

— Иннокентий Семенович. Это я, Борис!— Здравствуй, Боря.

— Докладываю, нашел. Сидим беседуем.

— Ну, и как? Он все понял?

— Понял, понял. Я вот думаю, может, убить его прямо сейчас, на хрен.

— Нет, убивать не надо. Лучше машину у него забери.

— Так ведь… Так ведь это незаконно, Иннокентий Семенович!

— Ну, не забирай. Объяснил все и уходи. Он сам придет.

Будник отключил связь и выразительно посмотрел на Машу.

— Поняла?

— Он шутил, надеюсь?

— Нет, девочка. То-то и страшно, что нет. Этот парень много времени провел в «Горячих точках». Для него убить — нормально. Понятно. Обычно. А вот машину забрать — незаконно. Он законы уважает.

— Вьетнамский синдром? — неожиданно для себя вспомнила Маша где-то вычитанное выражение, вроде к этому случаю подходившее.

— Ого! — адвокат поднял бровь. — Ну, типа того.

— Так что с Олей делать будем? Только умоляю, не пошличай. Это все-таки моя будущая дочь!

— Як скажете, мамку, як скажете. Ладно. Подумаю.

* * *

Перед Иннокентием Семеновичем встала новая цель: как можно крепче привязать к себе Машу. Он прекрасно понимал, что, став женой Андрея, она тут же утратит необходимость в любовнике-наставнике. Но вот если их повяжет общая тайна, затрагивающая интересы семьи Андрея (не добрачный секс, что, в конце концов, дело простительное), то никуда Маша от него не денется. А идея, как помочь отцу юной дочери, адвокату пришла сразу. Профессиональная память подсказала.