Красивая ложь - Лиза Ангер Страница 20

Раньше я пыталась завести с Розой разговор, но вскоре отказалась от всяких попыток сделать это. Но я не испытывала из-за этого никакой обиды. И сейчас я молча ждала, когда она разогреет пиццу, как вдруг Роза первой нарушила молчание и заговорила:

— Мужчина, — произнесла она, взглянув на меня карими, окруженными миллионом морщин, похожими на бусинки глазами, с голубым налетом усталости на белках. Губы у Розы были сжаты в одну прямую линию. — Он тебя искал.

— Кто? — спросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал как обычно, хотя у меня сразу начало противно сосать под ложечкой.

Роза пожала плечами.

— Я не знаю.

— Что он сказал?

— Он просил позвонить. Говорил, что у тебя есть его номер.

Я подавила острое желание оглянуться и внимательно осмотреть лица людей на улице. В моей душе поселилось чувство страха. Я заметила, что копы уже ушли. В этот момент Роза вручила мне пиццу в белом бумажном пакете.

— Бесполезный мужчина, — сказала она мне, решительно покачав головой. — Он не принесет тебе добра.

Ее слова заставили меня похолодеть от ужаса. Когда я вышла из пиццерии на улицу, я ощущала себя невероятно уязвимой. Мне казалось, что я отличаюсь от остальных людей, как пришелец отличается от землян. Мимо меня шли люди. Некоторые несли в руках портфели с бумагами, другие спешили мимо, закинув за спину рюкзаки. Вот кто-то прокатился мимо на роликовых коньках. Какой-то бездомный парень уселся на обочине дороги на другой стороне улицы. На Первой авеню было полно машин. Повсюду раздавались автомобильные гудки. Сигнал светофора показывал: «Хода нет». Все вокруг казалось нормальным и обыденным. Только я изменилась навсегда.

Всего полторы недели назад я стояла на углу этой улицы, потом я заметила Джастина, который мог попасть под машину, и все в моей жизни перевернулось с ног на голову. Я прошла несколько шагов от пиццерии до дома, и этот знакомый маршрут вдруг показался мне многокилометровым, потому что по пути я отмечала каждую деталь. Я смотрела на лица незнакомых людей, и меня охватывала зависть: ведь они могли ни о чем не задумываться. Они точно знали, кто они и откуда родом… Вдруг даже в шуме улицы мне почудился рев надвигающейся опасности, словно что-то темное подстерегало меня за углом, скрытое фасадами однотипных зданий. Я поняла, что за мной следят. Я быстро направилась к входной двери, открыла ее своим ключом, а затем поспешно проскользнула внутрь. Мне в затылок смотрели чьи-то глаза. С грохотам захлопнув дверь, я пошатнулась, потому что меня охватила дрожь. Словно кто-то копал мне могилу.

* * *

Гораздо позже, уже ночью, меня разбудил телефон. Я знала, что это Эйс, еще до того как подняла трубку.

— Я слышал, что ты меня искала. — Его голос звучал как голос незнакомца, который звонит мне из-за океана. — Это не самое лучшее из того, что ты могла сделать, Ридли.

Я ничего не стала отвечать, подумав, как смешно это выглядит со стороны: мой брат-наркоман дает советы, как мне себя вести. Конечно, это не смешно, а скорее грустно.

— Что случилось? — Эйс первым нарушил молчание, когда оно затянулось дольше чем на минуту.

— Мне надо с тобой поговорить.

— Ну, говори.

Нет, мне надо было увидеть его лицо, заглянуть в его глаза. Он так ужасно говорил по телефону. Я не ощущала его присутствия, его мыслей, его настроения. Хотя, должна признать, что и с глазу на глаз нам редко удавалось добиться понимания.

— Нет, Эйс, мне необходимо увидеть тебя.

Снова тишина в ответ. Наши разговоры с братом, как правило, состояли из пауз и неловкого обмена какими-то общими фразами. Я слышала дыхание Эйса, шум улицы, и догадалась, что он говорит из таксофона. Я посмотрела на дисплей с определителем номера и прочла: «недоступен». Это слово так больно полоснуло меня, как будто речь шла о жизненно важном событии. Я поняла, что обречена на бесконечное одиночество.

— Встретимся на Западной Четвертой, — наконец выдавил из себя Эйс, словно его благородная половина одержала нелегкую победу над темной стороной его натуры.

— Когда? — Я посмотрела на часы, которые показывали половину второго ночи.

— Приезжай прямо сейчас.

— Хорошо.

Уже через десять минут я была одета и готова к выходу. На Первой авеню я поймала такси, и водитель довез меня до Двенадцатой авеню. Мы ехали в южном направлении. Все вокруг дышало тишиной и покоем. Вторая авеню отличалась тем, что давала вам ощущение одиночества и заброшенности, и я не могла не признать справедливость такого определения. Мы миновали церковь Святого Марка, бар… Люди, не имеющие представления о Нью-Йорке, часто называют его городом, который не спит. Но это не так. Нью-Йорк спит, но только по-особому. Он впадает в легкую дрему. Шторы на окнах задергиваются, а ворота закрываются.

Я заметила мужчину в твидовом пиджаке, который шел по улице. Он плотно закутался, словно хотел укрыться от ветра, хотя погода стояла безветренная. Он шагал очень быстро, на его лице застыло отсутствующее выражение, и все его тело было немного наклонено вперед. Он смотрел прямо перед собой. Одинокие люди, идущие в поздний час по улице, всегда кажутся странными, уставшими, пьяными или потерянными. Они движутся, окутанные аурой беспокойства. Наверное, я могла бы объяснить появление одинокой фигуры на улице, только если бы речь шла о загулявших студентах, а остальные казались мне либо объятыми наркотическим дурманом, либо перегруженными жизненными заботами и проблемами настолько, что обстоятельства безжалостно выгоняют их из дому в неурочный час. Мне всегда не давала покоя мысль о том, что может стать причиной ночных прогулок одиноких людей. И вот я стала одной из них. За исключением того, что я передвигалась в такси и меня донимала легкая головная боль. Глазам было больно смотреть, но я списывала свое состояние на бутылку вина, выпитую накануне.

Я никому не рассказывала о фотографиях и записках, кроме Джейка и родителей. Но после того как Роза сообщила мне, что меня искали, я больше не могла нести эту ношу в одиночестве. Мое сознание отказывалось принимать реальность. Мужчина на лестничной клетке вчера вечером… Был ли это тот же самый человек, который разыскивал меня позже? Я вспомнила о записке, подброшенной мне под дверь утром: «Они соврали». Означало ли это, что он знал о моей встрече с родителями? Но если так, то как ему удалось догадаться о предмете разговора, который проходил за закрытой дверью? Или это означало нечто другое, скрытое от моего понимания? Я думала, что нужно поговорить с Джейком, рассказать ему о том, что кто-то разыскивал меня в пиццерии. Но потом я решила не делать этого. Мне необходимо было побыть одной. Побыть в знакомом пространстве, в окружении знакомых вещей и привычных лиц.

Погрузившись в невеселые размышления о будущем, я даже не заметила, как мы доехали. Водитель остановился возле кафе. Стук в окошко заставил меня очнуться. Я заметила Эйса, который склонился возле дверцы машины. Он открыл дверь, придерживая ее, пока я не выйду, а я в это время заплатила шоферу и выскользнула на улицу.