Ужин в центре земли - Натан Энгландер Страница 20

2014. Секретный объект (пустыня Негев)

Поразительно, какие навыки могут у тебя развиться, когда есть время их оттачивать. Заключенный Z сидит на койке в полной темноте и пишет, используя вместо стола стопку журналов у себя на коленях. За годы он бессонными ночами, которых не счесть, не только колоссально улучшил свой слог и на иврите, и на английском, но и навострился писать без света. Это проще, чем кажется.

Он трудится над письмом Генералу, своему постоянному адресату. Утром отдаст его охраннику, чтобы тот отдал его своей матери, чтобы та отдала его Генералу, который никогда на эти послания не отвечает.

Это единственный способ, каким безымянный заключенный в камере, которой нет ни в каких списках, может отстаивать свою правоту в деле, которого нет ни в каком юридическом смысле. Содержание этих писем изменилось с течением времени. Заключенный Z уже не ходатайствует об освобождении, об оправдании, о возвращении в Штаты, он просит только, чтобы ему позволили быть лицом – реальным арестантом внутри системы, взыскивающей законную плату за его преступления. Он вежливо осведомляется, нельзя ли ему получить назад свое «я».

Иногда эти письма выдержаны в правовом духе, иногда в политическом, и, хотя охранник с некоторых пор выдает заключенному Z всего один лист на каждое послание, иногда они приобретают весьма откровенную, личную окраску. Как тронуть сердце человека, поступившего с тобой самым бессердечным образом? Заковыристая задача! Как обрести лицо в глазах того, кто позаботился, чтобы ты был обезличен?

Действуя ощупью, надеясь на отклик, он вот на чем делает упор:

«Мы с Вами одного поля ягода, – пишет он Генералу. – Сколько раз Вы поступали так, как считали нужным, ради спасения Израиля? Наперекор всему, что принято считать разумным. Наперекор всем советам. Создавая ложное впечатление о своих намерениях. Нарушая и наши, и чужие законы.

Вы поступали так, как считали нужным, ради спасения народа – даже когда ему было невдомек, что он нуждается в спасении.

Мы с Вами одинаковы.

Проиграть эту войну с палестинцами, сдать позиции, поднять белый флаг – вот наш единственный путь к победе. История это докажет. Но сейчас история, за которую я борюсь, еще скрыта в грядущем».

И, обращаясь к человеку, по чьему указанию он был обнулен, заключенный Z прекрасно понимает, что должен вести себя соответственно. Автор, он убежден, должен знать своего читателя. И потому он все письма к Генералу, включая нынешнее, подписывает одинаково:

Искреннейше Ваш,

заключенный Z

2002. Берлин

На озере поднимается ветер, и яхту покачивает под мостом Глинике. У Фарида, который на воде иногда в порядке исключения позволяет себе выпить, в руке бутылка пива из корзинки с припасами от домашней прислуги Джошуа. В корзинке столько всего – настоящий рог изобилия.

Они бросили якорь и, когда канат натянулся, перестали двигаться, но Джошуа сидит на палубе какой-то окаменевший, все еще стискивает румпель, как будто правит, костяшки белые. Фариду кажется, его друг несколько бледноват.

– На озере – и морская болезнь? Я думал, такого почти не бывает. Или вообще не бывает.

Джошуа улыбается слабой улыбкой.

– Прошу прощения. Моя подружка в таких случаях говорит: опять эта несчастная физиономия. У меня всегда все на лице написано, – говорит Джошуа, явно пытаясь приободриться. – Что, правда такой вид, словно морская болезнь?

Фарид отвечает утвердительно.

– Да, мне не очень хорошо, – говорит Джошуа. – Но не из-за воды. Мутит на почве всяких проблем.

– С подружкой нелады?

– Если бы. Нет, работа. Именно то, что я надеялся тут, на яхте, забыть. Посмотрите, какой милый мост! Глядишь и весь погружаешься в историю.

Фарид смеется.

– Для того-то я и плаваю, – говорит он. – Только на этих озерах у меня спокойно на душе.

– Увы, мои проблемы, похоже, плавают со мной.

– Не поделитесь? – предлагает Фарид то, чего собеседник, очевидно, ищет.

– Не хочется жаловаться.

Фарид открывает еще одну бутылку и, прежде чем передать ее Джошуа, тянется к нему рукой и снимает его ладонь с рукоятки управления.

– Вы уже жалуетесь. Только не объясняете, на что.

– Справедливо. – Джошуа приподнимает бутылку в вялом подобии тоста. – Одна из наших крупных сделок накрывается. С тех пор как я создал эту компанию, я практически печатал деньги, но теперь я, кажется, попал. Не надо было переключаться на компьютеры.

Фарид берет из корзинки великолепное яблоко и садится на палубу напротив собеседника, ноги вытягивает в кокпите.

– А чем занимались до них?

– Помните, вы говорили тогда за ужином про вашего отца и скучный бизнес? Я разбогател, может быть, самым скучным образом на свете. Сколотил состояние на песке.

– Серьезно?

– Вполне. Песок для строительства. Песок для активного отдыха. Песочек для дюн и пляжей – ведь это кажется только, что их не смывает. Песок для игровых площадок и ипподромов. В Лос-Анджелесе мы поставляли его киношникам и телевизионщикам. Мы горы песка продавали изготовителям бетона. Поразительно.

– И как вы перешли с песка на компьютеры?

– Не сразу на них. Вначале на металлы. Алюминий, потом никель, следовательно, Россия, и там мне очень быстро стало яснее ясного, что я попал капитально. И теперь я здесь, занимаюсь компьютерами и вот-вот влипну еще раз.

– Слишком поздно для этого. Все, кто погорел на компьютерах, сделали это в прошлом году. Я в том числе.

Какие-то школьники на берегу у моста машут им и кричат, добиваясь, чтобы на них обратили внимание. Джошуа и Фарид машут в ответ, и дети взрываются воплями восторга.

– Вы доткомы имеете в виду, – говорит Джошуа. – Это самая привлекательная часть бизнеса, она-то и грохнулась. А я, как вы уже знаете, ничем привлекательным не зарабатываю. Я продаю восстановленное оборудование – железо, в общем.

– Вы должны тогда продавать его в огромном количестве.

Джошуа, услышав это, приободрился: похоже, Фарид напомнил ему, что не такой уж тупой у него бизнес.

– Знаете, сколько оборудования крупная компания списывает за год? Примерно треть того, что у нее есть. Десктопы, ноутбуки. Если в ней пятьдесят-шестьдесят тысяч сотрудников, это двадцать тысяч компьютеров. Ну, это, конечно, контракты мечты. Так что разделим на десять. Пусть в компании занято шесть тысяч человек, а таких в Северной Америке видимо-невидимо, тогда это две тысячи единиц, и компании счастливы, если кто-то готов их забрать. А когда им еще и платят за это, они считают, что им крупно повезло. Я над всем этим работаю и отправляю за границу компьютеры, которые не хуже новых.