Песня учителя - Вигдис Йорт Страница 2

Лотта Бёк прошла мимо бомжа, вечно отиравшегося где-нибудь возле Академии искусств. Сейчас он стоял, уткнувшись в стену, а над приспущенными штанами белели ягодицы. В руке дрожала бутылка «Рингнеса». Возможно, он успел почувствовать войну на собственной шкуре. Лотту переполняла благодарность: она способна испытывать радость, война ее не тронула, как бы ей того порой ни хотелось. Она прошагала мимо румынской попрошайки, всегда по утрам сидевшей возле ворот Академии, бросила на ходу мелочь в бумажный стаканчик нищей и вошла в ворота. Лотта оставила позади стойку для велосипедов и кивала направо и налево – тем, кто двигался ей навстречу, кто взял в столовой кофе, но пить его отправился на улицу, потому что светило солнце и была весна. Первый весенний день. Весна чувствовалась во всем.

Лотта открыла дверь главного входа с улыбкой, ведь откуда ей было знать, что сегодняшний день положит конец тому существованию, которое она считала привычным. Лотта Бёк прошла к своему столу, благодарная за переполнявшую ее радость. Случалось подобное нечасто. В жизни ей, как и многим другим, порой приходилось непросто, но как раз те, кому однажды пришлось непросто, способны ощущать благодарность, когда радость вдруг возвращается – а весной это обычное дело. У ее дочери все хорошо, у внуков тоже, у нее самой есть постоянная работа, которую она любит и умеет выполнять, разнообразные интересные должностные обязанности и никаких проблем с деньгами, так почему бы и не радоваться?

Сегодня она собиралась рассказать первокурсникам с факультета актерского мастерства о пьесе Бертольда Брехта «Добрый человек из Сычуани».

Вероятнее всего, за свою карьеру многим из них предстоит в ней сыграть. Сложность в том, чтобы заставить их понять реализм и его актуальность. Первокурсники с факультета актерского мастерства отличаются амбициозностью, и заинтересовать их общественными механизмами, их самих напрямую, на первый взгляд, не касающимися, очень нелегко. В этом и состояла ее цель – чтобы они оторвались от себя, осознав собственную вовлеченность в общественный порядок, а значит, и свою ответственность.

Подготовилась Лотта хорошо. Она взяла записи и уже собралась отправиться в аудиторию для семинаров в другом конце здания, когда к ней подошел какой-то юноша. Он представился, но его имя тут же вылетело у нее из головы. Кажется, прежде она его не встречала, однако тут около пятисот студентов, и она преподает в основном у тех, кто занимается театром. Юноша сказал, что учится на режиссерском факультете, изучает съемку, а сейчас работает над проектом, посвященным основным преподавателям Академии искусств. Он хотел бы снять, как они ведут занятия, но не только. Еще его интересует их жизнь за стенами университета, потому что основная цель проекта – продемонстрировать взаимосвязь между жизнью и преподаванием. Именно взаимодействие этих сторон жизни преподавателя он и желает изучить. Не хочет ли Лотта Бёк принять участие? В нескольких словах описав проект, он оставил свои контакты, Лотта пообещала подумать и направилась в свою аудиторию.

Стараясь угодить студентам, преподаватели Академии искусств шли на многое. Некоторым, например, студенты почти круглосуточно писали эсэмэски. Поэтому преподавать здесь было увлекательно, но и сложно. Если тебе довелось стать научным руководителем у студента, работающего над каким-нибудь личным проектом – а таких было много, то ты рисковал поддаться чувствам, а научное руководство в такой ситуации осложняется излишними эмоциями.

С Лоттой такое происходило редко, но для сотрудников это было больное место, особенно для тех, кто осуществлял научное руководство среди студентов режиссерского факультета, и особенно – среди четверокурсников, таких, как этот юноша. На Лотту он произвел приятное впечатление: чуть неловкий, но располагающий, не выскочка и не зазнайка, в отличие от многих студентов режиссерского факультета. Лотта пообещала подумать над его предложением. И она думала. Рассказывала о бурной жизни Бертольда Брехта и думала. Цитировала некоторые наиболее известные стихотворения Брехта и думала. Коротко пересказывала сюжет «Доброго человека из Сычуани» и думала. Трое богов спустились на землю проверить, как живется людям, и быстро поняли, что живется тем не очень. Лотте представила, как за столом в семинарской аудитории сидит юноша с камерой. Люди крадут, предают, подличают и убивают, и никто из них не желает даже приютить богов ненадолго у себя в доме. Никто, кроме проститутки Шен Те – доброго человека. Шен Те разрешает богам пожить у нее, и перед возвращением домой боги, разочарованные людьми, преподносят в дар Шен Те магазин, чтобы женщина перестала заниматься проституцией. Но Шен Те, добрый человек, чересчур добра, чтобы торговать.

Первокурсники полулежали на столах. Некоторые уткнулись в лэптопы, и Лотта подозревала, что к Брехту то, чем они занимаются, отношения не имеет. И она бросилась спасать ситуацию. Лотта чуть наклонилась вперед и заговорила громче. «Шен Те чересчур добра для торговли, – сказала она, – тем, кто не может заплатить, Шен Те отдает продукты бесплатно», – и Лотта заговорила голосом матери, умоляющей сжалиться над ее голодными детьми, а потом голосом Шен Те, не способной отказать ребенку. Лотта говорила голосом умирающего старика: «Любезная Шен Те, единственный добрый человек в нашем городе, не угостишь ли мое старое тело чашкой риса, чтобы смерть забрала меня не голодным?» И отказать Шен Те не в силах. Шен Те раздает еду бесплатно, и теперь студенты прислушиваются, а камера сейчас наверняка поймала бы тот момент, когда до студентов доходит, что если так будет и дальше продолжаться, то магазинчик свой Шен Те потеряет. Они представляют, что будет, если ничего не требовать взамен. Они и сами себе часто говорят то же самое: будешь все время давать деньги румынской побирушке и тому нищему, что околачивается на углу Бломаннгата и Тересенлунден, а потом еще и той, что окопалась возле супермаркета рядом с парком, – и до общежития доберешься уже до нитки обобранным. Всем хочется быть добрым, но как этого добиться?

Студенты внимательно слушали. Как же теперь поступит Шен Те? И как поступать им самим? «Мы подошли к решающему моменту, – сказала Лотта, – Шен Те выдумала себе злого кузена». Раз в месяц она наряжается в мужскую одежду и, представляясь собственным двоюродным братом, идет в город возвращать долги. «В наших краях добрый человек недолго остается добрым. Когда кормушка пуста, лошади кусаются. Увы, когда свирепствует нужда, о наставлениях богов забывают».

Продолжение следует.

Перед уходом Лотта постучалась в кабинет коллеги, Лайлы Май. Лайла преподавала в Академии теорию живописи и сразу же поняла, о ком из студентов идет речь. «Таге Баст – юноша многообещающий, трудолюбивый и не обделенный талантом», – сказала она. – Ему тридцать три, в целом для Академии искусств староват, но на режиссерском обычно учатся студенты постарше». И Лайла посоветовала Лотте «поучаствовать» – так она выразилась.

Получив в тот же вечер сообщение от Таге Баста, в котором тот интересовался, не успела ли она подумать над его предложением, Лотта ответила, что готова ему помочь. Потом он спросил, можно ли начать съемки уже на следующий день, и она согласилась, потому что в описании проекта говорилось, что действовать необходимо быстро, без предварительной подготовки и планирования. А когда он попросил разрешения зайти после занятий к ней домой, Лотта, слегка поколебавшись, согласилась и на это – снова ради проекта. Правда, она тотчас же добавила, что вечером ждет к ужину гостей. В ответ Таге Баст прислал смайлик.