Патрик Мелроуз. Книга 1 (сборник) - Эдвард Сент-Обин Страница 19

— Ah, fantastique de vous revoir, Yvette ^[8], — сказал Николас.

— Bonjour, monsieur.

— Bonjour, — мило поздоровалась Бриджит.

— Bonjour, madame, — твердо ответила Иветта, хотя и знала, что Бриджит не замужем.

— Дэвид! — выкрикнул Николас. — Где ты прячешься?

Дэвид помахал ему сигарой.

— Зачитался Сертизом, — сказал он, выходя из гостиной. Чтобы оградить себя от неожиданностей, он надел темные очки. — Привет, милочка, — поздоровался он с Бриджит, чье имя забыл. — Кто-нибудь видел Элинор? Тут за углом мелькнули красные брюки, но почему-то не откликнулись на призыв.

— Да-да, именно в красных брюках она нас и встретила, — сказал Николас.

— Красный ей очень к лицу, правда? — обратился Дэвид к Бриджит. — Точь-в-точь под цвет глаз.

— Давайте выпьем чаю, — поспешно предложил Николас.

Бриджит налила всем чаю, и Дэвид уселся на низенькую каменную ограду, в нескольких шагах от Николаса. Он осторожно стряхнул пепел с сигары и заметил цепочку муравьев, ползущих по стене к муравейнику в углу.

Бриджит подала чашки Дэвиду и Николасу и повернулась взять свою. Дэвид поднес горящий кончик сигары к цепочке муравьев и стал водить сигарой туда-сюда, держа ее как можно ближе к насекомым. От жара муравьи скукожились и один за другим посыпались на террасу; некоторые судорожно корчились, дергали лапками, пытаясь как-то спасти обожженные тельца.

— У вас тут все так цивилизованно, — протянула Бриджит, откидываясь на спинку темно-синего шезлонга.

Николас закатил глаза, сожалея о том, что просил ее поддержать разговор, и решил нарушить затянувшееся молчание, упомянув, что за день до того был на поминках Джонатана Кройдена.

— А куда тебя теперь чаще приглашают — на поминки или на свадьбы? — спросил Дэвид.

— Все-таки на свадьбы, но на поминках мне больше нравится.

— Потому что не надо приносить подарков?

— И поэтому тоже, но главное — на поминки действительно выдающихся личностей приходят весьма интересные люди.

— Если, конечно, все друзья покойного не умерли раньше его.

— А это, разумеется, недопустимо, — категорически заявил Николас.

— Никакого удовольствия.

— Совершенно верно.

— Я не признаю поминок, — сказал Дэвид, затягиваясь сигарой. — Я просто не представляю, чья жизнь действительно заслуживает почтения, а потом, между похоронами и поминками обычно проходит слишком много времени, и, вместо того чтобы вспоминать о покойном, вспоминаешь только, как легко без него обходишься. — Он подул на сигару, разжигая тлеющий кончик. Из-за опиума Дэвиду казалось, что он слушает кого-то другого. — Покойники — это покойники, и, по правде говоря, о том, кто не приходит к ужину, вскоре забываешь. Безусловно, есть и исключения: к примеру, гости, о которых забываешь во время ужина. — Он поднес сигару к муравью с обожженными усиками, уцелевшему во время предыдущей огненной атаки. — Если тебе кого-то действительно недостает, то лучше заняться тем, что вам нравилось делать вместе, а это в очень редких случаях означает визит в промозглую церковь, черный сюртук и пение гимнов.

Муравей пополз с невероятной скоростью и почти добрался до дальнего края стены, но Дэвид, потянувшись, с хирургической точностью поднес к нему кончик сигары. Обугленное тельце судорожно дернулось, и муравей сдох.

— Надо приходить только на поминки врага. Ведь это не только доставляет удовольствие оттого, что ты его пережил, но и позволяет заключить перемирие, потому что надо уметь прощать, не правда ли?

— О да, — кивнула Бриджит. — Особенно когда прощают тебя.

Одарив ее одобрительной улыбкой, Дэвид увидел в дверях Элинор.

— Ах, Элинор! — с притворной радостью воскликнул Николас. — Мы тут говорим о поминках Джонатана Кройдена.

— Да, конец эпохи, — сказала Элинор.

— Он был последним из тех, кто приходил на вечеринки Ивлина Во в женском платье, — заметил Николас. — По слухам, он с бóльшим вкусом выбирал дамские туалеты, чем мужские. И вдохновил целое поколение англичан. Кстати, после торжественной церемонии меня познакомили с каким-то нудным елейным индийцем, который утверждал, что заглянул к вам в гости по пути к Джонатану в Кап-Ферра.

— Наверное, Виджей, — сказала Элинор. — Его Виктор привел.

— Он самый, — кивнул Николас. — Вдобавок он знал, что я к вам собираюсь, хотя до того я с ним ни разу не встречался.

— Он мнит себя светским человеком и поэтому о тех, с кем не знаком, знает больше, чем кто бы то ни было.

Элинор уселась на краешек белого кресла с синей подушечкой на круглом сиденье, но тут же встала и оттащила кресло в тень инжира.

— Осторожнее, не раздавите плоды, — сказала Бриджит.

Элинор промолчала.

— Какая жалость, что они зря пропадают, — с невинным видом заявила Бриджит, поднимая с земли инжирину. — Вот, просто загляденье. — Она поднесла инжир к губам. — Так странно, у него кожа пурпурная и белесая одновременно.

— Как у алкоголика с эмфиземой легких, — сказал Дэвид, улыбаясь Элинор.

Бриджит демонстративно раскрыла рот, округлив губы, и надкусила плод. Позднее, рассказывая об этом Барри, она заявила, что ощутила «мощный энергетический выброс» от Дэвида, будто ей «саданули кулаком прямо в матку». Как только она проглотила инжир, ей захотелось встать и поскорее уйти куда-нибудь подальше.

Она направилась вдоль стены, ограждавшей садовую террасу, и, чтобы хоть как-то объяснить свое поведение, раскинула руки, словно обнимая простор, и воскликнула:

— Какой прекрасный день!

Все молчали.

Окинув взглядом окрестности, Бриджит заметила, как в глубине сада что-то шевельнулось. Под грушей вроде бы притаился какой-то зверек, но, всмотревшись, Бриджит поняла, что это ребенок.

— Это ваш сын? Вон там, в красных штанишках.

Элинор подошла к ней.

— Да, это Патрик. Эй, Патрик! — окликнула она. — Хочешь чаю?

Ответа не последовало.

— Может быть, он нас не слышит? — предположила Бриджит.

— Все он слышит, — заявил Дэвид. — И не отвечает из вредности.

— А может, это мы его не слышим, — возразила Элинор и снова позвала: — Патрик! Приходи чай пить!

— Он мотает головой, — сказала Бриджит.

— Наверное, он уже напился чаю, и не один раз, — сказал Николас. — Сами знаете, в его возрасте…

— Ах, дети так милы! — Бриджит улыбнулась Элинор и тем же тоном, будто ожидая награды за признание детей милыми, спросила: — А где моя спальня? Я хочу распаковать вещи и принять ванну.