Куршевель. Dounhill. Записки тусовщицы - Наталья Нечаева Страница 19

Чуть правее той площадки, где только что крутился лимон, серебряной молнией вылетел другой бордер. Этот делал вообще что-то непонятное: сначала скаканула вверх его передняя, чуть согнутая нога, сразу же ее догнала задняя, доска почти выровнялась, подскочив над снегом, и тут же спортсмен толкнулся ее хвостом и взлетел еще выше.

– Ollie! – восторженно указал на серебристого Макс. – Видела, как он в халф-пайпе вылетел? Полный fun!

– Знакомый, что ли? Иностранец?

– Кто? – не понял Макс.

– Ну, этот, Олле?

– Нет, это трюк так называется. Он в сноуборде – один из основных. Его Алан Гелфанд придумал. Кстати, его потом так и звали – Ollie.

– Смотри! Grab! – заверещала Юлька, тыча пальцем в другого райдера, вылетевшего на трассу и исхитрившегося подхватить свой борд рукой прямо в полете.

Дальше началось вообще что-то невообразимое. Гора скакала, кружилась, искрила, вопила, летала. Вакханалия невиданных трюков и головокружительных скоростей увлекла меня настолько, что я не сразу расслышала Макса, который, видно, не в первый уже раз звал нас попробовать покататься на доске.

– А Пухляк-то где? – вспомнила я, не в силах оторваться от снежного захватывающего цирка.

Юлька закатилась вдохновенным смехом. А Макс вообще грубо расхохотался:

– Даш, ты же журналистка! Неужели слово не чувствуешь? Пухляк – это свежевыпавший снег. Вон, слева, смотри, там, где не укатано.

Пришлось повернуть голову. Громадный пушистый сугроб шевелился и вздыхал, словно снизу его кто-то сильно подталкивал. Секунда – и на поверхность вылезла синяя шапочка, потом показались руки, шлепающие по разворошенной макушке сугроба, как по воде.

– Вот как раз и ramer. Видишь, разогнался мальчонка, а опыта нет, вот и ушел в пухляк с головой. Теперь разгребается, ремерит то есть.

– А чего так – по-собачьи?

– А как еще из-под сугроба выбраться? Жить-то хочется! – И Макс снова счастливо рассмеялся.

– В горных лыжах то же самое, – с видом знатока оповестила Юлька.

– Горные лыжи – прошлый век, – уверенно высказался Макс. – Борды – вот это fun! Пора вам на доски переходить!

– Не пыли, – скромно посоветовала я. – Сами разберемся, что круче.

В этот момент сзади послышался какой-то дикий свист, приправленный странным громким шуршанием, родной русский окрик «Посторонись!», от которого я инстинктивно сиганула в сторону, и мимо нас, прямо по перилам лестницы, на которой стояли разнаряженные зеваки, пронесся, ухая и взвизгивая, какой-то парень в голубом костюме. Только когда он стрелой вынесся на снег, я увидела, что ноги его прочно вмурованы в желто-черный борд.

– Джибинг! – горделиво приосанился Макс. – Один из видов сноуборда. Можно хоть по перилам, хоть по ступенькам, хоть по деревьям, да хоть вон по тому канату. – Он показал вверх на темную нитку трассы, по которой весело ползали пучеглазые вагончики подъемников.

– А я еще видела, как с горы на надувных матрасах съезжают, – похвасталась Юлька.

– Тюбинг, – согласился Макс. – И такое есть. Но я больше на автомобильной камере люблю.

– Покажешь?

– Вряд ли, тут я их что-то не видел. Ни у кого, видно, ума не хватило в Куршевель с собой покрышку притаранить. Ну, готовы к подвигам?

– Да! – выкрикнула Юлька.

Я скромно промолчала. Что за глупость – совершать подвиги каждый день? Война, что ли? С другой стороны, попробовать очень хотелось. В конце концов, если я за один раз освоила горные лыжи, а их, между прочим, две, то разве с одной доской не справлюсь? Вдруг завтра Марату и в самом деле трюки показывать придется?

Для начала Макс продемонстрировал личный класс владения сноубордом. Прикрыв ладошкой рот, чтобы охать от страха не очень громко (все-таки этот парень стал нам практически родным), я наблюдала, как он носится по склону, подскакивает, крутится, приземляясь то задом, то передом.

– Поняли? Все очень просто, – подкатился к нам крутой бордер. – Главное – не бояться и ловить кайф.

Ловить кайф я была согласна, но вот чтоб не бояться.

– Ну?

– А ботинки? – оглядела свои ноги Юлька. – Мои же в борд не влезут.

Макс задумался, метнулся куда-то в кучу хохочущих бордеров и через пару минут уже гордо, как победным стягом, помахал нам двумя парами ботинок:

– Переобувайтесь!

Юльку поставили на доску первой. Она без конца хихикала и нервно облизывала губы, пока не слизала с них весь сексуальный блеск.

– Слушай, а что это на бордерах такое надето? – подозрительно сравнивала я трясущуюся воспитанницу, облаченную в изящный горнолыжный наряд, и снующих вокруг райдеров, упакованных в шлемы и нечто похожее на рыцарские латы.

– Защита, – легко отозвался Макс. – Бордеры они чаще всего головой бьются.

– Заметно, – согласилась я, продолжая наблюдательный процесс за летающими придурками, то и дело вмазывающимися в снег.

– Можно, конечно, и задницу конкретно отшибить, – продолжил Макс, – локти или запястья.

Но это, когда сложные трюки делаешь. Вам это не грозит. Ну, Юлечка, готова?

Племяшка отчаянно кивнула головой и зажмурила глаза.

– Юлька, – взволновалась я, – глаза открой! Нечего слепую из себя изображать!

Девчонка послушно распахнула ресницы, и я увидела в них такой ужас, что сама крепко зажмурилась. Когда я вновь открыла глаза, племянница счастливо барахталась внизу, а Макс заботливо вытягивал ее из сугроба.

– Дашка, здорово! И совсем не страшно! – крикнула юная райдерша.

Поняв, что опасность миновала и моя подопечная жива-здорова, я принялась пристально отслеживать рост Юлькиной спортивной техники. Племяшка съехала еще раз двадцать! Причем ее визг с каждым разом приобретал все более восхищенный оттенок.

– Хватит! – строго приказала я. – Передохни. Моя очередь.

Юлька с явным неудовольствием соскочила с доски, а я, наоборот, вспорхнула на борд легко и грациозно, как балетная прима. Макс правильно втиснул мои ноги в крепления и защелкнул замки.

То, что сноуборд совершенно противоестественен для человеческой природы, я поняла мгновенно. Вчера, на горных лыжах, я чувствовала себя забетонированной в две емкости, которые с трудом, но можно было за собой волочить. Сейчас, стоя на доске, я обнаружила собственные конечности в одном тазу, причем цемент, сковывающий их, сразу же встал намертво.

– Ну, Даша, давай! Сначала – вот так, потом – так. – Макс еще раз продемонстрировал то, что я должна была проделать с кандалами на своих хрупких ногах.

– Дашка, не бойся, – подбодрила Юлька. – Снег мягкий как пух. Совсем не больно!

Честно говоря, от ужаса я не заметила, как борд скользнул вниз. Я лишь успела взмахнуть руками, как курица крыльями, и тут же, больно стукнувшись боком обо что-то твердое, оказалась в сугробе. Причем ногами пошевелить, как и прежде, я не могла.