Седьмая жена Есенина. Повесть и рассказы - Сергей Кузнечихин Страница 18

Когда мастер с готовностью бросается исполнять чужую работу, значит одно из двух: или свое дело забуксовало, или никакой он не мастер.

Генерал догадывался, что нарисовать яркий портрет – занятие не простое. Он даже помогать им старался. Рискуя жизнью, вытащил из ледяной воды тонущую девушку. Обматерил в теледебатах обнаглевшего журналиста. За десять минут до прибытия штабной комиссии улетел на охоту и возвратился перед их отъездом, извинился, что припоздал, техника, мол, подвела, и подарил всем по зайцу. Потом все гадали: случайно так получилось или подарок с намеком. Не обошлось и без марьяжных интересов. Какой же гусар без волокитства? Певичка столичная гастролировала. Генерал пригласил ее охотничьи угодья посмотреть. Полетели на два часа, а возвратились через двое суток, опять техника подвела. А какими заковыристыми афоризмами сыпал налево и направо – не только на биографический роман, но и на драматическую поэму с избытком хватило бы.

В общем, старался генерал, демонстрировал широту натуры. Фурмановым даже воображение напрягать не требовалось. Только записывай. И они записывали. Материал добротный, экономить никакой нужды, кроят-перекраивают, а в итоге одни лоскутки. И не потому, что Бог талантами обделил, от них многого и не требовалось. Просто не могли успокоиться и отрешиться от суеты. Безостановочный бег на месте. Можно было бы еще понять, если бы в запой сорвались. Даже у самых примитивненьких поэтов случаются большие душевные осложнения. А тут и халтурная работа, и халявный спирт – все вроде подталкивает превратить письменный стол в кухонный. Ан нет. Трезвенькие, как счетоводы. Хотя и труженики цифири, наверное, позволяют себе. Просто дорвались ребята до кормушки, не только губенки затряслись, но и мозги залихорадило. И собрание стишков издать надо, сначала в мягкой обложке, а потом и в переплете с золотым тиснением. И квартирку сначала получить, потом благоустроить. Да и о детишках подумать надо. Поэтами они числились молодыми, а все уже в серьезном возрасте пребывали. Один даже внука заимел. В честь генерала окрестил. Но у генерала таких внуков по странам и континентам разбросано – со счета сбился – где свои, где вражеские, разобрать не может. Для такого дела куда интереснее женское отделение набрать.

Когда работа не идет, отношения в коллективе начинают портиться. И опять же близость кормушки согласия не добавляет. Каждому кажется, что напарник бÓльший кусок проглотил. В маленькой компании разгорелась большая война за право считаться главным Фурмановым. Воевать бесшумно военные писатели не умели, не десантники все-таки. Услышал генерал такой базар, вызвал их на штабной ковер и тут-то впервые обратил внимание, что все его Фурмановы как бы на одно лицо. И засомневался генерал в правильности выбора стратегии и тактики – безликий солдат годен разве что для парада, а в разведку его не пошлешь. Но отступать было поздно, да и не умел он отступать. Назначил им командира и без обходных маневров поставил вопрос в лоб – если через месяц литературный памятник не будет готов, отделение расформировывается и отправляется в отставку.

Книгу с перепугу они кое-как слепили. Но памятника не получилось. Герои рождаются только от большой любви, это дело интимное. А какая любовь при групповом сексе? И полиграфическая роскошь бездарному тексту спасения не гарантирует, скорее – наоборот.

Остается только добавить, что дальнейшая судьба генерала и его биографов неизвестна.

Мораль

Во-первых – не из каждого плохого поэта может получиться Фурманов.

Во-вторых – удачный фокус можно повторить на цирковой арене, но не в жизни.

В-третьих – спасти поэта может только женщина.

Литературу делают не только гении. Маленьких поэтов намного больше, чем великих, но и среди «маленьких» существуют весьма утонченные, впрочем, и весьма разжиревшие – тоже существуют и неплохо существуют, надо сказать.