Джентльмены - Клас Эстергрен Страница 17

Бельмановские подземелья были окружены мифами. У всех, кто жил в квартале Русендаль Стёрре, обязательно был какой-нибудь знакомый, брат которого спускался исследовать тайны этих ходов. В ответ на вопрос, где этот брат находится в данную минуту, следовали либо взгляд, полный ужаса, вздох и гробовое молчание, либо невнятные отговорки. Один любитель приключений в сороковые годы якобы спустился в подземелье через подвал старого, теперь уже не существующего дома на улице Бельмансгатан, и, ведомый губительной жаждой знаний, опускался все ниже и ниже, пока земля не поглотила его. Обеспокоенные исчезновением путешественника, знакомые спустя неделю отправили за ним врача и медсестру, которых постигла та же участь. Позже, когда так называемый бельмановский дом снесли, подвалы якобы захватили сатанисты, чьи кровавые ритуалы наводили страх на весь район Сёдер. Кроме того, утверждалось, что время от времени в подземельях обитали бродяги и прочие неприкаянные, пока дом не снесли в середине семидесятых годов.

Однако член общества «ООО», историк, интерпретировал миф о бельмановских подземных ходах совсем иначе. Дело обстояло так, утверждал он: король Адольф Фредрик приказал составить план побега из королевского дворца для себя и своих приближенных на случай осады. Кто был предполагаемым врагом — неясно, но подземный ход через весь Гамластан был выкопан. Этот ход должен был соединяться с другим, под Сёдра-Мальмен, пока неясно как, но историк предположил, что сооружение метро сделало практическое расследование невозможным.

Какова же роль квартала Русендаль Стёрре в этой истории? Дело в том, что подземный ход обязательно должен был вести к кварталу между церковью Марии и нынешней площадью Мариаторгет, где прежде располагался большой склад с конюшней, находящейся под постоянной охраной. Это был тот самый квартал, где раньше жил старик Моргоншерна, а теперь обитали мы с Генри.

Той ночью, о которой идет речь, историк-игрок делал огромные ставки в покере, в качестве одной из ставок использовав ту самую карту с кладом, — и все проиграл. Его исследование было не вполне научным, но ни у кого не было причин сомневаться в истинности выводов. По здравом размышлении все это могло показаться мальчишескими выдумками, но тот факт, что проигравший исследователь, торжественно передав сопернику карту со всеми данными, вскоре совершил самоубийство, давал некоторую гарантию истинности. Дело в том, что он планировал сделать состояние на своем расследовании.

Суть заключалась в том, что на определенном отрезке теперь уже, наверняка, почти разрушенного подземного хода должна была располагаться пещера, в которой король приказал спрятать немало драгоценных предметов. Поскольку бежать из дворца ему предстояло налегке, он велел заранее припасти несколько сундуков, полных едва ли не сказочных сокровищ.

Завладев драгоценной картой, Моргоншерна начал медленно, но верно развивать деятельность по организации раскопок. В подвале было несколько неиспользуемых помещений: в одном из них действительно обнаружился замурованный портал, который можно было отнести к сооружениям семнадцатого века. Простукивание показало, что за порталом есть пустое пространство, и поздней ночью в октябре 1961 года господин Моргоншерна принялся разламывать стену, чтобы, к своему глубокому удовлетворению, обнаружить ход, ведущий в подземелье. Параллель с Берлинской стеной напрашивалась сама собой — в неспокойные времена иных так и тянет разрушить какую-нибудь стену.

Но в 1961 году господин Моргоншерна был уже стар и довольно слаб. Ему требовалась помощь, и он заручился поддержкой нескольких человек. Моргоншерна основал что-то вроде фирмы, акционерного общества, члены которого в условиях строжайшей тайны вкладывали свои трудовые усилия, получая взамен долю в старинном кладе, который им предстояло найти.

Спустя семь лет — то есть к тому времени, когда дед Генри отошел в мир иной, оставив удивительное завещание, — свою долю в фирме имели уже около дюжины человек. Кроме самого денди, это были Филателист, Грегер и Биргер из фирмы «Мёбельман», Паван и Ларсон-Волчара. К тому моменту компания успела продвинуться примерно на пять метров в южном направлении, семь метров в восточном, после чего ход резко поворачивал на сто восемьдесят градусов, чтобы продолжиться в направлении западном. Золота пока не нашли, но сомнений в успехе предприятия не было, ибо некоторые знаки давали понять, что раскопщики на верном пути.

— И ты думаешь, я тебе поверю? — спросил я Генри, который со скаутским рвением поведал мне о Кладе.

Дело было пасмурным, ветреным вечером, мы пили кофе в гостиной. Генри очень волновала конфиденциальность информации: только между нами, тет-а-тет, как мужчина мужчине и прочая, и прочая. Мне было оказано доверие, но вместо того, чтобы испытать благодарность, я усомнился в здравомыслии Генри Моргана. Все изложенное напоминало сюжет плохой книги для мальчишек.

— И не проси, чтобы я тебе поверил, — повторил я.

— Могу показать карту, — сердито возразил Генри. — Хоть я и не люблю ее показывать.

Немало оскорбленный, он отправился к себе и вскоре вернулся с картой. Это и вправду была очень подробная схема квартала, всех имеющихся и предполагаемых подвалов и ходов, которые вместе составляли настоящую подземную сеть. Где-то среди этой путаницы должен был начинаться искомый ход, предназначенный для бегства короля и хранящий невероятный клад.

Я внимательно изучал карту, не произнося ни слова. Генри самодовольно посасывал сигарету, и я чувствовал, как он думает: что, съел?

— Хм, — произнес я. — И насколько ты продвинулся?

— Вот настолько, — Генри ткнул указательным пальцем примерно посреди квартала, под колонкой во дворе. — Ход разветвляется, одно ответвление идет на восток, другое — на запад. Для начала двинемся на восток. Надо добраться до церкви.

— Да, да, — согласился я. — Хотя все это ужасно наивно.

— Наивно, — повторил Генри. — Конечно, наивно. Это чертовски наивно! Это так же наивно, как смотреть футбол. Но погоди только, вот спустимся туда — и твои сомнения улетучатся. Обещаю!

Генри оказался прав. Я, разумеется, настаивал на немедленном осмотре места раскопок, и Генри не стал возражать. Мы спустились в подвал через ту дверь, которая вела к Филателисту. Эту самую дверь Генри открывал, когда я впервые оказался в доме — после «Францисканец», где мы пили пиво, так и не утолив жажды. Это у Филателиста, который чуть ли не каждый вечер выпивал с друзьями, Генри раздобыл бутылку виски.

Дорога вела через склад Филателиста в подвал. Если не шуметь, никто в доме ничего не слышал. Все было крайне хитроумно обустроено.

Из небольшой комнаты, где хранились инструменты, лопаты, заступы, кувалды и ломы, а также тачка, первый ход вел прямо вниз. Источниками света служили несколько слабых ламп, было холодно и сыро. Ход уводил к развилке, о которой мне поведал мой проводник.

— Вот и развилка, — указал Генри. — Боишься?

— Боюсь?

— Что своды обрушатся — они ведь и вправду могут рухнуть! В прошлом году такое случилось. Но все обошлось. Внизу никого не было, к счастью. Приглядись — увидишь, что все опоры старые. Это действительно очень старый ход.