После прочтения уничтожить. Пособие для городского партизана - Алексей Цветков Страница 15
После прочтения уничтожить. Пособие для городского партизана - Алексей Цветков читать онлайн бесплатно
5
Сегодня авангардное искусство и революционная политика не имеют друг к другу никакого отношения, ни у кого друг с другом не ассоциируются и сопротивляются порознь, в специально отведенных безопасных гетто, по специальным, не совпадающим, правилам игры. Нужно ли объяснять, что выигрывает от этого только Система.
Припоминаю, как в начале нулевых годов группа молодых московских акционистов собиралась в дорогой кинотеатр на сеанс «Бойцовского клуба». В том, самом пафосном, месте фильма, где темный двойник главного героя призывает своих адептов начинать драться без предупреждения прямо на улицах, провоцируя случайно встреченных людей, потому что ничего не бывает случайным, ребята в разных частях зрительного зала намеревались начать настоящий жесткий махач.
Они не знали, как будут развиваться события. Будут ли они драться только друг с другом или в свалку включатся соседи по креслам, перестав быть просто зрителями, восприняв призыв с экрана буквально — не знали, как скоро остановится сеанс, загорится свет и между рядами, чтобы тоже участвовать в этой акции, пустятся секьюрити.
Я хотел пойти в кино вместе с ними, но дело закончилось бесконечными обсуждениями возможных проблем и толкований такого «файтинга», и отправляться за своей дозой уличной войны вновь пришлось на несанкционированные шествия.
Зато в конце нулевых, приветствуя Санта-Кризис, уже другие акционисты заварили стальными листами и трубами дверь в столичный ресторан «Опричник», принадлежащий известному неоконсерватору с ОРТ Михаилу Леонтьеву. Дизайн ресторана был «актуальным», т. е. вполне в духе последних романов Сорокина. Пока московские анархисты отвлекали охрану, а никем не званые Дед Мороз и Снегурочка танцевали внутри, художники-акционисты снаружи работали сварочным аппаратом и дрелью, полностью блокируя вход. Вся аппаратура и материалы для акции позаимствованы с опустевших в связи с кризисом пафосных московских строек. Это очень прогрессивная акция и воистину «живое творчество масс», когда люди не ждут перемен и милостей от кризиса, а сами закрывают буржуазные рестораны с фашистским имиджем.
Из любого правила бывают исключения. Один из русских писателей вполне сумел поучаствовать в настоящей боевой политике. Эдуард Лимонов не только создал самую радикальную в нашей стране молодежную партию, но и отсидел за свою политическую деятельность в тюрьме.
Тюремное заключение Лимонова здорово сдвинуло настроения в обществе. В 1990-е русские гуманитарии шарахались от политики, как от чумы, а самого Лимонова вслед за газетами считали просто фашистом. При Путине Эдуард Вениаминович начал восприниматься многими как противник диктатуры и чуть ли не совесть нации. Телекомментаторы, колумнисты, музыканты и обозреватели глянцевых журналов стали хоть и нерешительно и только между собой, но все-таки повторять лозунги радикальной оппозиции. Из тюрьмы Лимонов вышел совсем не тем, кем туда попал.
1
Культовые заключенные, так или иначе попавшие в узилище за политику, есть в большинстве цивилизованных стран. Лимонова уместно сравнивать с краснокожим правозащитником Пэлтиером, афроамериканским журналистом Абу Джамалом или с итальянским профессором Тони Негри. Каждый из них стал не только лицом на модной майке, но и символом большого политического мифа. «Пэлтиер» — читай: сопротивляющиеся резервации; «Абу Джамал» — непокорные чернокожие; «Негри» — упрямые внепарламентские левые. Все они активно продолжают писать и выступать, отрабатывая взятые на себя роли. Что могло бы подразумеваться под фамилией «Лимонов», если бы суд все-таки дал ему двадцать три года заключения, которые просила прокуратура?
Большинство моих знакомых не могут внятно ответить, почему вообще Лимонов попал в тюрьму. От робкого и подловатого: «Самореклама» — до совсем уж беспомощного: «Всегда хулиганил». Трудно отделаться от соблазна простых и остроумных объяснений. Вспоминается, что одним из любимых фильмов Эдуарда был «Леон-киллер» — вот, мол, и заигрался с оружием, как любимый герой. Вертится в голове также умение Лимонова загораться страстью там, где у других не выходит.
Как-то он сказал мне:
— У нас не понимают, что такое политика, митинги. От них устают. А я после митинга чувствую прилив здоровой агрессии, эйфорию и эрекцию.
Националисты так и не признали его своим. Слишком нетрадиционен, да после размолвки с Жириновским он не очень-то и старался. Патриотов-державников он описывал либо как номенклатурных бояр-нарциссов, либо как галлюцинирующих рунологов-свастиковертов. С левыми не лучше. Дружба с Анпиловым кончилась взаимными обвинениями в провокаторстве. Во вступлении в зюгановский блок партий Лимонову отказали. КПРФ дважды выставлялась против него на выборах (в Твери и Георгиевске) — и дважды выиграла. Когда Лимонова посадили, это повторилось в Дзержинске, где заключенный писатель был зарегистрирован кандидатом. Если бы зюгановцы отказались от борьбы и пропустили Лимонова в Думу, это прибавило бы им гораздо больше весу-престижу, чем еще одно депутатское кресло. Но вряд ли в их партии кто-то так думает.
То есть ни обобщенным «мучеником русского народа», ни «красным узником» Лимонов не стал и стать не мог. И слава Богу. В новом веке ему не оставалось ничего, кроме как стать символом независимости суждений и поведения, безотносительно к национальности и актуальной политике. Привет Радищеву, Чернышевскому, Солженицыну и поэтессе Витухновской. Независимость эта обоюдоострая — Лимонов стоит в стороне и от «демократской коньюнктуры», которой всем несогласным вроде бы прописано придерживаться, и от приторно авторитарной системы путинских времен, метко определенных Дмитрием Быковым как «жэковский реваншизм».
2
В следственном изоляторе Лимонов вставал с подъемом в 6 утра, ложился с отбоем в 22. Во время часовой прогулки во дворике при всякой погоде отжимался, приседал, бегал на месте. Получал множество писем со всего света (в основном сочувственные). Несколько часов в день писал в соседней камере, если дозволяло лефортовское начальство. За первый год отсидки начал и закончил несколько книг. Бросается в глаза: написаны они не в пример лучше последних, конца 1990-х, сочинений. Впечатление, будто кто-то провел влажной губкой по сухой белесой доске и вернул авторскому языку, юмору и отчаянию все первоначальные достоинства. Когда сидишь дома и законно обладаешь псевдонимом Лимонов, не всегда важно, что именно ты отдашь издателям. Растет внутренняя инерция, рынок ее поощряет, провоцирует, пока все из тебя не выжмет. Другое дело, когда отжимаешься в лефортовском дворике, и по совокупному обвинению тебе грозит двадцать три года несвободы. Всякая инерция исчезает.
Главная из тюремных книг Лимонова называлась «Другая Россия». В ней он описывал, как видит будущее страны. Если Лимонову нужна ДРУГАЯ Россия, стало быть, не нужна ЭТА? Лимонов, он вообще против чего? Думаю, точнее всего сказать: против «девятнадцатого века», который у нас снова настает. Недаром самые энергичные и злые наезды в новых его книгах — именно на изучаемую в школе чеховщину, толстовщину и достоевщину, точнее, на их обволакивающую и тормозящую функцию в нынешнем обществе.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии