Волчий блокнот - Мариуш Вильк Страница 15

3

Вернемся в келью отца Феодосия и приглядимся повнимательнее к присутствующим. Итак, Иларион — «муж благостный, книжный, и постник», как определяет летопись; автор «Слова о Законе и Благодати» — первого памятника русской литературы — и создатель первой на Руси кельи — пещеры глубиной в две сажени, вырытой на днепровском берегу, чтобы молиться в уединении. Князь Ярослав, видимо, ценил Илариона, потому что в 1051 году против воли Константинополя поставил его митрополитом Киевским (первый «русин» на этом троне). Возможно, на решение князя повлияло написанное двумя годами ранее «Слово о Законе и Благодати».

В трактате Илариона была впервые сделана попытка сформулировать так называемую «русскую идею» — историософскую концепцию, согласно которой Русь (а позднее Россия) занимает особое место в мировой истории, другими словами, обладает собственной миссией. Иларион обратился к библейскому преданию о Аврааме и выстроил ряд оппозиций: от рабства и свободы (наложница Агарь и жена Сарра), иудаизма и христианства (Ветхий и Новый Завет)… до вынесенного в заглавие Закона (то есть права) и Благодати. Не углубляясь в текст (это тема для отдельного эссе), обратим внимание на архетипические элементы, благодаря которым «Слово» и по сей день присутствует в русской мысли. Во-первых, оно заложило краеугольный камень православной веры в силу милости Господней, противопоставленной человеческому праву, как свет — тени, подготовив тем самым почву для пренебрежения законом во имя милости помазанников божьих. Отсюда более поздняя неприязнь к Западу, наследнику римского права. Во-вторых — создало базу для антисемитизма, разделив людей на племена Исаака и Исмаила — сынов правды и лжи. Впрочем; согласно некоторым интерпретациям, Иларион имел в виду не евреев, а враждебных по отношению к Руси хазар. В-третьих, предвосхитило русский мессианизм (идею того, что будущее христианства принадлежит русским), а мировую историю разделило на период до крещения Руси и после. Кое-кто склонен видеть в этом фрагменте «Слова» предвозвестие конца истории и начало современности. В-четвертых, Иларион образовал новые понятия: «русская земля», «единодержец» и т. п., — определяющие национальную идентичность населявших эти территории племен и систему власти над ними. И в-пятых, предназначал для Руси трон святого Константина — мысль, позже подхваченная Филофеем (Москва — Третий Рим). Все эти элементы так или иначе вошли в самые разные версии «русской идеи»: от упоминутого выше Филофея до Достоевского или Солженицына. Не случайно сегодня, когда об этом заговорили вновь, трактат Илариона издан в новом переводе. Нельзя забывать и о мастерстве «Слова». Иларион и здесь дал образец художественной философии — облекая содержание, о котором говорилось выше, в искусную форму, хоть и выраженную простым языком, который на Руси только проклевывался и не обладал нынешним изобилием однокоренных слов. Мир еще не рассыпался на детали и оттенки, всевозможные уменьшения, увеличения, сочетания… В «Слове» он различим и отчетлив, хоть и неоднозначен.

После смерти князя Ярослава Иларион оставил трон митрополита киевского (возможно, не по собственной воле) и вернулся в свою келью, вокруг которой — тем временем — вырос Печерский монастырь. Именно там мы и застали бывшего митрополита за писанием книг.

4

Рядом великий Никон… Эта не слишком понятная для ученых фигура едва маячит в углу кельи, брошенная на страницы летописей тень от огонька лампадки в полумраке — его мы видим рядом с христолюбивым Антонием в пещере Илариона, тогда Киевского митрополита, это он — то в Тмутаракани после ссоры с князем Изяславом, сыном Ярослава Мудрого, снова в Печерском монастыре… Всегда в чьей-то тени — Антония ли, Феодосия — словно автор за спиной своих героев или иконописец в глубине их зрачков. Никона, хоть он и не был первым, можно назвать отцом русской летописи.

Летописанием на Руси занимались монахи, так как келья располагала к сосредоточенности, позволявшей воспарить над Русской землей и увидеть ее с высоты птичьего полета, целиком. Иконописцы называют это «приподнятой линией горизонта» — достаточно чуть сдвинуть ее вверх — и, не сходя с места, мы словно возносимся над землей. Что же мог разглядеть летописец с этой точки? Плоскую равнину, бескрайние леса, просторные степи да реки-дороги, по ним ладьи плывут с Севера в Византию, везут невольников на продажу… Картина весьма туманная — и вневременная. Запечатлеть ее можно было, лишь назвав реки, племена, их наречия, да еще датировав каждый кадр. Образцом послужила «Хроника» Гамартола, откуда взят пролог Сотворения мира до рождения Русской земли в 852 году, когда Русь приходила на Царьград. Местная же история компилировалась из былин, слухов и старинных грамот — начиная с легендарного Рюрика и заканчивая очередным летописцем: по традиции каждый ставил точку на себе. Никон положил начало самому жанру летописи — этой накинутой на историю сетки дат. Основой служит время, на которое нанизываются события — наезды, резни, пожары… Причем время на Руси — не забывайте! — виделось иначе, чем сегодня, — наоборот. Прошлое у летописца было впереди, а будущее позади: стоя за пюпитром, он видел затылки своих предшественников, обращенных, подобно ему, лицом к предкам. Скрип их перьев напоминал шуршание песка… сюжеты переходили от одного автора к другому, нередко нить прерывалась, особенно когда чужаки налетали, но спустя некоторое время, в другой келье, на противоположном краю Русской земли кто-то ее подхватывал… — так рождалась коллективная литература Древней Руси. Так складывался русский стиль «монументального историзма» (по определению Лихачева), охватывающий также архитектуру, иконы, музыку, мировоззрение, быт, политический этикет — форма, в которую укладывали историю Руси, нередко подчиняя ее законам жанра. Например, в 1065 году летопись отмечает появление кометы: «…было знаменье на западе, звезда великая, с лучами как бы кровавыми; с вечера всходила она на небо после захода солнца, и так было семь дней. Знамение это было не к добру, после того были усобицы многие и нашествие поганых на Русскую землю, ибо эта звезда была как бы кровавая, предвещая крови пролитье»? На самом деле комета появилась год спустя, в апреле 1066 года, однако для летописи важнее, чтобы дата события соответствовала предательству князя Всеслава, объединившегося с язычниками для нападения на Русь… Летописец не отражал реальность, но создавал ее, интерпретируя происходящее. И сам нередко оставался жить в ней, как Никон под пером своего ученика Нестора — в келье отца Феодосия.

5

Теперь Феодосий, хозяин кельи. Это фигура наиболее прорисованная — от отрочества до гробовой доски — благодаря «Житию», написанному Нестором. С детства погруженный в себя, чуть ли не юродивый, повздоривший с матерью, не понятый окружением, он попадает в конце концов в пещеру к Илариону, где Никон постригает его в монахи. Со временем богобоязненный Феодосий возглавил братию, создал Печерский монастырь и ввел в него устав монастыря Студийского. Закладывая основы монастырской общности на Руси, Феодосий поучал, как не поддаваться дьявольским козням, не давать им возобладать над собою, держаться крепко, не слабеть от напастей, не покидать келью, оградить себя постом и молитвой и постоянно призывать Бога в помощь. После смерти канонизирован и почитается как духовный отец монашества.