Домино - Росс Кинг Страница 15

Разумеется, за все эти работы я не получил ни пенни. С другой стороны, я надеялся на щедрое вознаграждение от леди Боклер — по крайней мере до тех пор, пока не узнал, в каких «хоромах» она обитает.

Однако, как ни странно, жилище леди Боклер, состоявшее из трех довольно просторных комнат, каждая с отдельным очагом, размером и обстановкой, не оправдало худших ожиданий. Возможно, лорд У***, в отличие от моего состоятельного родича, относился к своей родне более благосклонно.

Хозяйка приняла у меня шляпу, а леди Боклер любезно указала на кресло.

— Признаюсь, мистер Котли, — произнесла она, провожая взглядом хозяйку, — меня ваш приход почти что удивил. Я не очень надеялась, что вы сдержите обещание.

Вспомнив о недавнем неудачном визите, я заявил, что, в отличие от многих других, всегда верен своему слову.

— Надеюсь, так будет и в дальнейшем, — ответила она, спрыскивая водой букет нарциссов, украшавший комнату. — Но я боялась, мистер Котли, что вы сочтете мое приглашение слишком большой вольностью.

Я уверил, что не усматриваю в нем ни следа вольности, поскольку мы собирались всего лишь пообедать, а затем я буду писать ее портрет.

— А кроме того, — добавила она, — я должна рассказать вам историю Тристано.

— Разумеется, — согласился я. По правде говоря, я успел забыть об этом пункте нашего соглашения.

— Отлично, — воскликнула она, — поскольку вы должны понять: я никого к себе в дом не приглашаю. Нарваться на темную личность ничего не стоит, особенно на раутах и званых вечерах. Но вы с самого начала показались мне добродетельным юношей.

Я подтвердил, что первое впечатление ее не обмануло, и выразил надежду и впредь его оправдывать.

— Даму на каждом шагу подстерегают трудности и опасности, — печально вздохнула она.

— Вы правы.

— Когда речь идет о добродетели, нужно быть очень осмотрительной, — продолжала леди Боклер. — Если выпустишь этот товар из рук, вернуть его не удастся за все богатство обеих Индий.

Признав мудрость этого замечания, я кивнул. Однако я не мог не отметить про себя, что едва ли она руководствовалась этой благоразумной мыслью, когда затеяла, по-видимому, пустить с молотка добродетель бедной Эйми.

— Ну что, — проговорила она весело, покончив с Цветами, — не пора ли нам за стол?

Прибывший обед окончательно убедил меня в том, что леди Боклер не прозябает в нужде; она, а вернее, квартирная хозяйка с помощью маленькой девчушки (не намного старше мисс Хетти) выставила на стол изобилие закусок: вестфальский окорок, посыпанный перцем, куропатки в луковом соусе, маринованные устрицы, горошек, пирог с ревенем, каламондины, винные ягоды и дыни из Лиссабона. Лучшего обеда едва ли можно было ожидать даже от Топпи.

Перед едой я произнес молитву, а затем воцарившуюся тишину нарушал чаще всего только звон серебряных приборов о тонкие фарфоровые тарелки. Это молчание казалось мне свидетельством моего провала. Я нервничал, боясь опозориться, как накануне, когда я уронил пирожок с рыбой. В ответ на вопросы о назначенной на сегодня встрече с сэром Эндимионом я в общих чертах рассказал о крайне загадочном случае на Сент-Олбанз-стрит. Однако я не упомянул ни странную леди, ни запущенность жилища, дабы это не прозвучало выпадом; чем совершить такой faux pas [13], лучше уж было, к примеру, уронить себе на колени устрицу, что я, увы, и сделал во время рассказа. Леди Боклер прикинулась, будто не замечает моей неловкости, и потянулась через вазу с винными ягодами и каламондинами, чтобы наполнить мой кубок вином. И уж конечно, она не стала, подобно прежним моим знакомым, прыскать в платок, отчего мое сердце преисполнилось, благодарности и добрых чувств. Вместо этого она спросила, видел ли я что-нибудь из работ сэра Эндимиона.

— Вам бы встретилось немало знаменитостей, — заметила леди Боклер, когда я признался, что не имел такого удовольствия. — Да… доктор Джонсон, пастор Стерн, Абель и Бах, даже бедняга Гендель за год до смерти — старый и слепой. И вундеркинд — мастер Моцарт. Кто еще? Хорас Уолпол, доктор Берни, мистер Гаррик — великий актер. Много других: французские графы, прусские княгини, Габсбурги, Мальборо, и прочие, и прочие — всех не сосчитаешь. Да уж, — завершила она, подкрепив себя глотком вина, словно это перечисление ее утомило, — он в самом деле выдающийся человек — ваш приятель сэр Эндимион.

Каждое из названных ею имен подливало масла в костер моих амбиций, который разгорелся не на шутку. Внезапно я преисполнился решимости найти сэра Эндимиона во что бы то ни стало — хотя бы и в Королевской академии. Одновременно я был несколько растерян: уж слишком расходился рассказ леди Боклер о его высоком общественном положении с воспоминаниями об убогом обиталище на Сент-Олбанз-стрит, дохлой крысе и бранчливой бледной девице.

Однако леди Боклер вскоре прервала мои недоуменные размышления.

— Мне не терпится узнать, мистер Котли, как вы собираетесь меня изобразить. Я ведь до сих пор только один раз позировала для портрета.

Она указала взглядом на холст, которым щедро меня снабдила. Он был профессионально загрунтован маслом, гипсом и свинцовыми белилами и представлял собой девственно-белую поверхность, готовую принять новое изображение; но леди Боклер объяснила, что под гладким слоем грунтовки находился прежний портрет, выполненный год или два назад, а теперь уничтоженный.

— Это был неудачный опыт, — добавила она. — Сходство меня совсем не устроило, поэтому я распорядилась, чтобы торговец красками закрасил холст. Уверена, мистер Котли, ваша картина будет лучше.

Я скромно склонил голову, одновременно бросив взгляд на поверхность полотна, мраморно-белую, как лицо миледи, и мне показалось, что на ней смутно проступает краска, округлый контур — быть может, голова? Нет, ничего. Просто игра света.

— Мне говорили, — произнесла наконец леди Боклер, — будто от хорошего портретиста ничто не укроется и великий художник — как сэр Эндимион Старкер, например, — переносит на полотно самую душу своей модели. Интересно, мистер Котли, такое возможно?

Я уверил ее, что каждый портретист мечтает обладать таким умением, поскольку «индивидуальные выражения наших лиц это не более чем маски, за своеобычностью которых сквозят следы универсального. Цель портретиста — сорвать маску и явить миру обнаженный лик модели».

Леди Боклер, как будто, это философское рассуждение вогнало в легкий румянец, и я не мог не заметить, что ее веер сдвинулся на дюйм или два вверх, прикрыв собой три четверти ее собственного лика — beau ideal, который я подрядился явить миру.

— Если верить вам, — чуть помолчав, робко произнесла она, — то выходит, что писанием портретов занимаются недобрые люди.

— А разве это не доброе дело — показать Истину во всей ее славе?

В ответ миледи лишь подняла руку еще выше, и колышущийся веер спрятал ее прекрасное лицо почти полностью.