Нет царя у тараканов - Дэниэл Ивен Вайсс Страница 14

– Ох, мои колени, – через некоторое время сказала она. Выпрямила ноги, навалившись на Айру. Потом схватила его за талию и перекатилась на спину, поместив его наверх.

Айра коротко вздохнул сквозь стиснутые зубы. Когда его впалая грудь легла на ее влажные железы, между ними зачмокала воздушная яма. Руфь начала кричать.

– О, о, о-о-о!

Айра хрюкнул, когда ее когти шпорами вонзились ему в спину. Руфь пукнула.

– Ой, Айра, прости. – И через мгновение опять погрузилась в ощущения.

– Какая миленькая серенада, – сказала Либресса.

– Разве ты не рада, что мы остались?

– Нет! Нет! Нет! – закричала Руфь. Миллер мне объяснял, что под этим самки этого вида обычно подразумевают «да, да, да». Но в данный момент Руфь имела в виду именно «нет». Она опустила руку. Маленькое животное выползло наружу. Оно походило на маринованный огурец, и ей было непросто им овладеть.

Вонь из ее отверстия быстро достигла карниза.

– Я узнаю этот запах, – сказала Либресса.

Через несколько минут Айра упал. Лежа подбородком на ее плече, он продолжал пыхтеть. Уже без слов, без криков и стонов. Первобытные дифтонги булькали у них в горле, реликты извечной семитской борьбы с бесплодной жарой Леванта.

– Что они говорят? – спросил я Либрессу. Та громко напевала, стараясь их заглушить. Я должен был выяснить. Я перепрыгнул через край карниза и зашагал по стене. На полпути к кровати я заметил, что свет из-за спины Айры отбрасывает на стену мою тень – размером с ягодицы Руфи и покрытую огромными шипами.

– Страх господень! – завопил Айра. Блаттелла – одна из немногих форм, которые он различал и без очков.

– Да, зверюга, – простонала Руфь. Он приподнялся на руках.

– Только посмотри на эту хрень.

– Какую хрень?

– Таракан. Прямо у тебя над головой.

– Дорогой, не отвлекайся.

Я быстро попятился. С первых дней в Эдеме я понимал, что на силу человеческой любви лучше не полагаться.

– Он уползает.

Она схватила его за волосы и сцепила лодыжки у него на спине.

– Отпусти, – прохрипел он. – Я должен его убить.

– Ты мне нужен тут.

Она обвила руками его шею и энергично впилась в него губами.

Айра высвободил голову – так, чтобы видеть, как я взбираюсь на карниз. Затем вернулся в объятия любимой и сказал:

– Это возмутительно. Прямо в спальне.

Либресса перестала петь.

– Я как раз об этом и говорила.

– О господи, – тихо сказал Руфь. – Я еще с тобой не закончила, малыш.

Когда мы собрались уходить, Либресса сказала:

– Руфь властвует над ним полностью. Все это выглядит довольно жалко.

Гораздо хуже, чем просто «жалко». Я уже переживал, что моя дорогая Цыганка больше не вернется – ведь столько времени прошло. А Руфь, совершенно неспособная заставить Айру потратить заначку, видимо, достигла такой сексуальной власти над ним, что все равно Цыганку одолеет.

– Не уверен, что понимаю, – сказал я. – Разве можно властвовать над кем-нибудь, а он при этом не теряет голову?

– Просто сосредоточься на ощущениях, дорогой, – прошептала Руфь.

Либресса скрестила со мной усики, точно рапиры. Нервные окончания у меня на спине взорвались – меня окатил бешеный фонтан ее феромонов. Я потерял интерес к Руфи, к завоеванию квартиры, ко всему на свете, кроме Либрессы.

– Ну как, потерял голову, крошка? – засмеялась Либресса.

Я нырнул под нее, и она благоухающим шелком скользнула на меня. Я едва ощущаю ее на своей спине, хотя любой предмет такого же веса оказался бы для меня неподъемной ношей.

Мои глаза сфокусировались на сплетенных волосатых конечностях Руфи и Айры. Она все пыталась реанимировать его член. Какое отношение имеет эта шарада к сексу? Кому какое дело до денег в кухонном шкафчике?

Я расправил крылья. Либресса наслаждалась пиром феромонов. Я чувствовал, как бьется ее сердце на моей спине. Вскоре мы сцепились идеально. Я добрался до ее уютно спрятанных гениталий своим сперматофором, своим эротическим якорем, что гарантирует нам: случившееся ниже не повторится здесь. Выскользнуть! Разве можно придумать более изощренное проклятие для человеческого рода?

Сцепившись гениталиями, мы развернулись так, чтобы смотреть в разные стороны. Я не хотел, чтобы мое лицо отвлекало ее от наслаждения, и настаивал, чтобы мне дали наслаждаться одному. Струящийся из дыхалец воздух разжигал нашу страсть.

Айра и Руфь совсем затихли.

– Я кончил, Руфь! О, господи! Я кончил!

Если бы Либресса и я оказались лицом к лицу, стали бы мы издавать такие звуки?

Мой твердый фаллос вошел во чрево Либрессы уверенно, целиком. Телеология. Я не смог бы сделать это иначе, даже если бы захотел.

Нет ничего чудеснее, чем сидеть абсолютно неподвижно, зная, что химия сработает безукоризненно и доставит тебе безграничное удовольствие. С блаженным содроганием я выбросил в Либрессу сперматофор, аккуратную капсулу ДНК. Тепло струилось от меня. Я был умиротворен.

– Это было прекрасно, – промурлыкала Руфь. – Только нужно придумать, как оставаться вместе до самого конца. А то очень грязно.

Как хорошо, что не нужно разговаривать теперь, когда вожделение прошло. Ни вранья, ни преувеличений, ни обещаний.

– Почему люди все усложняют? – спросил я. – Потому что сексуально беспомощны? Или кода – и есть настоящая любовь?

Руфь лежала на Айре, гладя его лысеющую голову.

– Недостаток феромонов, – сказала Либресса. – Как может вид правильно выбирать, привлекать партнера и спариваться без основной химии? На что они рассчитывают? Это же хаос. Только представь, как феромоны изменили бы жизнь Руфи.

Я себе представляю. Химия заставила бы Айру изменить образ жизни и сделать предложение в течение часа. Он превратился бы в ее раба, верного и благодарного. Но сам себя убеждал бы, что их связывает не его зависимость от ее секреции, а культура и духовность.

Но зачем возиться с ним? Руфь прогулялась бы вокруг квартала и, точно Крысолов, привела за собой стаю голодных поклонников. Она бы обласкала одних и прогнала других, уверенная, что в любой момент найдет новых, столь же приятных. Айра не выдержал бы конкуренции. Руфь была бы слишком безмятежна, слишком счастлива.

– Думаю, она могла бы заставить его вытащить заначку и отнести в банк, – сказал я.

– Или свернуть купюры трубочкой и засунуть ему в нос. По желанию дамы. Кто знает, что за фантазии таятся под внешностью простушки.

Я махнул усами:

– Не стоит об этом. С тем же успехом Бен Франклин выскочит из шкафчика на пробежку. – На меня нахлынула посткоитальная печаль. – Ладно, давай серьезно. Какая женщина может снести крышу этому трусу?