Беспокойный отпрыск кардинала Гусмана - Луи де Берньер Страница 14

Томас вскарабкался на столб и привязал к верхушке толстую веревку, а другой ее конец Хекторо и Мисаэль прикрепили на упряжь Качо Мочо. Когда Томас слез, Педро шепнул быку на ухо секретное словечко и потрепал по загривку. Качо Мочо двинулся вперед. Веревка туго натянулась, мышцы взбугрились у быка под шкурой. Наступил краткий миг равновесия – казалось, ничего не получится, а затем столб повалился, вывернув землю у основания. Качо Мочо упал на колени, победно проревел и встал. Все радостно завопили, а гордый бык понарошку боднул единственным рогом.

Столб подняли над головами и просунули в отверстие в центре бухты. Потом три часа впрягали вместе всю скотину, лошадей и мулов, подводили веревки от оси и наконец во главе с Качо Мочо двинулись домой, в Кочадебахо де лос Гатос.

Хоть Аурелио вел кратчайшим путем, выбирая не столь обрывистые тропы, то были две недели испытаний и надвигающегося отчаяния. Никогда еще не изрыгалось столько проклятий, не поднималось столько пыли, забивавшей глаза и горло, никогда прежде люди не трудились столь яростно и абсолютно на равных с животными. Тропы не шире метра, петлявшие в горах, не годились, поскольку их проложили ведомые путепроходным инстинктом дикие козы, и люди шли, как индейцы, – напрямик. Они прорубали кустарник, откатывали валуны, переходили вброд стремительные потоки, спускались и поднимались по головокружительным склонам, натирали громадные волдыри, что постоянно лопались, а перед их внутренним взором постоянно витал образ плато изобилия. Иногда на спусках скот впрягали сзади и спереди поровну, а громадина катушки все подпрыгивала на ухабах, крутилась, и временами казалось – она вот-вот укатится сама по себе либо навечно застрянет. На краях протирались огромные вмятины, и когда, наконец, грязную и ободранную сверху катушку доставили в Кочадебахо де лос Гатос, все были совершенно измотаны. Люди рухнули в гамаки и проспали три дня, а животные, дергая холками, ходили безнадзорно с невыразимым ощущением свободы и легкости. Проснулся город в уверенности: они из рода победителей, им все подвластно. Столб-ось установили на площади; и по сегодняшний день на нем видны проеденные веревкой канавки. Каждый год кто-нибудь залезает на верхушку и прибивает там новое сомбреро, а новобрачные, взявшись за руки вокруг столба, клянутся друг другу в верности. Если у них что не так, они повторяют клятву, чтобы одолеть бесплодие.

Учитель Луис и Мисаэль с каждым днем неспешно продвигались в создании машины; суетиться незачем, импровизация требует размышлений с почесыванием подбородка и затылка. Тут нужно посидеть и выкурить сигарку в ожидании вдохновения, пропустить в борделе стаканчик-другой и, глядя в пространство, мысленно увидеть блоки и помосты. Время от времени требовалось отправить группу с быками – привезти еще телеграфных столбов или красного дерева на доски.

Помост с откидными створками выстроили большим, чтобы поместился и трактор, если когда-нибудь он появится. Для крепости доски обили стальными полосами, и они образовали скрепленную болтами решетку.

Почти на краю утеса соорудили громадный каркас – он под углом выдавался над ущельем. Сначала сделали две стороны, и они лежали на земле, а потом бригады поднатужившихся горожан подняли их и скрепили крест-накрест брусами из квебрахо. Сделали огромные пропилы, выжгли и просверлили дырки, вбили и обвязали веревкой колья толщиной с детскую ногу, и затем клеть подвесили на системе блоков из автомобильных колес. Колес в каждом блоке было столько, что учитель Луис заверял: даже ребенок вытянет клеть одним пальчиком.

Потом откомандировали в Ипасуэно донну Констанцу с чековой книжкой и караваном мулов. Караван привез мешки с цементом, гравием и песком, а управляющий рудничной корпорации вновь неожиданно обогатился. Тем временем учитель Луис и Мисаэль закончили монтаж тормозного рычага и выдолбили в скале огромную яму для стоек лебедки.

Состоялось зрелище, достойное фараонов. Весь город собрался передвинуть неохватное сооружение к его месту над пропастью. Бригады полуголых и совсем голых рабочих слаженно тянули и толкали под бой индейских барабанов «бата», что обычно использовались в обрядах для вызова богов. Машина, потрескивая и раскачиваясь, понемногу продвигалась на катках; потом привели Качо Мочо, который упер массивную башку в задние перекладины и натужился вместе с людьми. Вот устройство встало на место, и пришло время эстафеты кожаных ведер с водой из реки, что бежала через городок и водопадом низвергалась с утеса; требовалось смешать бетонный раствор – он удержит лебедку и скрепит каменные пирамиды, наваленные вокруг опор основания.

Наконец судьбоносный день настал, и все собрались на площадке у здоровеннейшей из виденных машин. Пришло время косоглазому экс-полицмейстеру и мэру произнести речь. Он выстрелил из пистолета в воздух, призывая к молчанию, и толпа в ожидании стихла. Человек хорошо говорил речи, послушать стоило.

– Компанерос, – начал он, – когда в Чиригуане я женил учителя Луиса и Фаридес, то сказал, что хороший мужчина подобен доброму козлу и полон мужественности, а хорошая женщина подобна славной козе и полна изящества…

– У тебя коза – всему мерило! – перебил Серхио, а стоявшие в толпе подталкивали друг друга локтями и пересмеивались.

– Тем не менее, – продолжил оратор, – как вы помните, я пожелал им козьей плодовитости. Но то, что мы видим здесь, – дитя не чресл, но мозгов и пота; пот наш собственный, а мозги выдающегося учителя Луиса, непревзойденно посвященного в тайны электричества и механических штуковин, наставника нашего и наших детей. Виват! Виват, учитель Луис!

Тут все с жаром подхватили крик «Виват!», а бывший алькальд поднял руки, призывая к тишине:

– Как похоже на козу это изумительнейшее устройство! Взгляните, как оно изящно и мужественно. Посмотрите на эту клеть, подобную голове, подвешенной меж двух возвышающихся рогов. Видите, как она озирает обрыв, словно коза, взгромоздившаяся на утес и размышляющая о безграничности пространства. Взгляните, у нее веревка, связывающая ее с лебедкой, словно у козы, привязанной для дойки. Мы еще увидим, как эта козочка принесет нам достаток, когда мы подоим эту плодородную долину внизу, и будьте благонадежны – не промахнется этот бегемот, этот достопримечательный Джаггернаут, этот невиданный слон, этот левиафановски чудовищный мамонт и доставит великолепному и дружелюбному городу кошек щедрейшее изобилие; и будет достойно жалости дитя, которое не вырастет здесь толстым и крепким. Пусть гринго хвастаются – мол, они отправились на Луну. Что там растет-то? Похвалимся же, что отправились на равнину! Да здравствует Мисаэль, вдохновленный ангелами! Да здравствует учитель Луис и его синтетически-аналитический ум, виват!

Оратор поклонился аплодисментам, а Мисаэль и Педро ввели Качо Мочо на подъемник и закрыли створки.

– Buena suerte, [31]Качо Мочо! – прокричали они, и главы города взялись за лебедку. Всего четыре оборота, толстая веревка подтянулась, и клеть дрогнула. Она громко заскрипела, все затаили дыхание, а потом клеть медленно стала опускаться. Учитель Луис, перегнувшись через край, смотрел вниз, и, казалось, прошла вечность, пока он махнул рукой, подавая сигнал: мощный бык, что одолжил свою силу для осуществления проекта, прибыл вниз. Всеобщий вздох облегчения вознесся к небесам, и новая бригада принялась поднимать клеть наверх.