Московские истории - Нильс Хаген Страница 12

Я промолчал.

– Ладно, черт с вами. Пусть приходит в понедельник, я с ним поговорю. Но учтите, второй ошибки я не прощу даже в счет нашего с вами прошлого и будущего партнерства.

Из его взгляда пропала острота, и я расслабился, чувствуя, что дело сделано:

– Об этом я и не прошу.

– Хотите еще кофе?

– Хочу, – честно ответил я.

Он подошел к столу и нажал кнопку на селекторе:

– Наташа, еще два кофе, пожалуйста, – и повернулся ко мне: – Ну а как ваша беременная супруга?

Я только вздохнул, да так тяжело, что сам удивился.

* * *

– Нет, Ни. И не проси. – Арита была неожиданно категорична.

– Почему? – не понял я. – Вы ведь подруги.

Арита сидела на кровати и смотрела совершенно непонятное мне российское реалити-шоу «Дом-2» на канале ТНТ без звука. Это была ее новая находка. Передача о том, как ругаются, мирятся, дерутся, плачут и кричат молодые и не очень люди, ей нравилась, но при этом смотрела она ее исключительно без звука, потому что «все там городят несусветную чушь».

Во всяком случае, без звука можно спокойно поговорить с женой.

– Какие подруги, Ни? О чем ты? – вопрошала супруга, глядя на меня так, будто я только что оскорбил ее в самых лучших чувствах.

– Мне казалось, вы неплохо общаетесь. И ты часто с ней перезванивалась в последнее время.

– Мало ли с кем я общаюсь… И потом должна же я чем-то заниматься, пока вы с ее мужем кидаете эти ваши железяки. Нет, я понимаю, у мальчиков свои игрушки, и им иногда надо отдыхать от девочек. Но ведь и девочки могут отдохнуть от мальчиков.

Арита была по-своему логична и спокойна настолько, что я начинал сомневаться в собственной логике. От масштабных сомнений меня удерживал только тот факт, что из нас двоих она, а не я был хомо беременнус.

– И вообще с чего ты взял, что я стану вести с ней подобные разговоры?

Я пожал плечами:

– Потому что я тебя об этом прошу.

– Так не проси!

Круг замкнулся.

Если бы моей женой была бы Жанна Сергеевна, я бы, наверное, сыграл на выгоде и товарно-денежных отношениях. Полагаю, что обещания новой шубки или колечка с бриллиантом было бы достаточно, чтобы моя просьба была исполнена. Вот только моей женой была не Жанна, а Арита, и с ней такие методы не работали. К моему хомо беременнусу нужен был какой-то другой подход.

– Согласись, если к ней пойду я, это будет странно. Мы с ней виделись считаные разы и практически не общались. Представь себе, я приду к ней, и что? С порога скажу: «Здравствуйте, я пришел помирить вас с мужем»? Как это будет выглядеть?

– Глупо будет выглядеть, – согласилась Арита.

– Другое дело, если ей позвонишь ты. Поговоришь с ней по-приятельски. Потом постепенно перейдешь к нужной теме и убедишь ее помириться с мужем. Ты же психолог.

– Я давно уже не психолог, – тут же отрикошетила Арита, но было видно, что такое определение ей польстило. А может, не само определение, а мое отношение к ней как к психологу. Так или иначе, категоричности в ее голосе стало меньше: – Он твой приятель, вот ты ему и объясни, что он придурок. Пусть пойдет к жене и сам договорится.

– Я ему уже объяснил, что он поступил неумно. Он все понял, но ему надо помочь. Подготовить ее, чтобы она хотя бы домой его впустила.

Арита встала с кровати и выключила телевизор. Как трактовать подобный поступок, я не знал, а потому продолжил:

– Ари, поговори с ней, пожалуйста. Я тебя очень прошу. Сделай это для меня.

– Как будто тебе это нужно. – Арита вышла из комнаты, переваливаясь на ходу, как утка. Я пошел было за ней, но меня тут же осадили: – Нильс Хаген, хватит ходить за мной по пятам. Я беременная, а не инвалид. И я не стану ей звонить оттого, что ты ходишь за мной, как тень!

Я послушно свернул в кабинет. Арита направилась на кухню. Через пару минут я услышал из-за стены ее милое щебетание:

– Жанчик, приветик. Это Рита… Как дела?.. А настроение?..

Я улыбнулся: подход был найден верно.

* * *

Я не люблю интриги. Я вообще за чистые, открытые отношения. Когда все на виду. Если между двумя людьми возникает какое-то напряжение, нельзя держать его внутри. Нельзя молчать. Надо сразу проговаривать. В противном случае замолчанное накапливается, и в конце концов происходит взрыв. И так случается всегда: ты один раз наступаешь себе на горло, другой, третий, а на десятый уже не можешь и выплескиваешь все, что накопилось. И замолчанный конфликт сразу переходит в стадию открытых боевых действий.

Можно, конечно, улыбаться в лицо и манипулировать за спиной, но для этого нужно очень не любить людей.

Я не мизантроп, так что второй вариант – не мой. Потому я за прозрачность и открытость. Это касается и деловых отношений, и личных. Всегда. Ну, почти всегда. Но исключения только подтверждают правила, ведь так?

Арита надо мной посмеивается, она уверена, что честных открытых людей не бывает, а я – вымирающий вид, который уже даже в Красную книгу заносить поздно. Но я с этим не согласен. Тем более, из уст Ариты это звучит странно. Она же психолог, так что должна понимать, что конфликты нужно решать, проговаривая. Как это… встать над ситуацией, кажется. А чтобы встать над ситуацией, нужно увидеть ее со всех сторон. То есть опять же – проговорить с противоположной стороной. Так что открытые отношения спасут мир, просто любую проблему можно и нужно обсудить. Взять хотя бы конфликт Жени с Джанибекяном и, как следствие, конфликт Жени с Жанной Сергеевной. Стоило только проговорить его со всеми сторонами, и он оказался легко разрешим.

Люблю, когда все складывается удачно. Когда в одну точку сходятся несопоставимые, казалось бы, линии и все решается ко всеобщему удовлетворению.

Примерно с таким настроением и довольной улыбкой на лице я пришел во владения Гретты Олдерсон к спасенному Жене. Оставалось только рассказать ему о спасении, и можно было бы считать свою миссию выполненной. Вот только одно обстоятельство заставило меня перестать улыбаться. Жени на месте не оказалось.

Гретта с обстоятельностью эдакой домохозяйки вроде миссис Хадсон сказала:

– Ваш друг ушел утром, но обещал вернуться после обеда. Будете ждать или оставите сообщение?

Можно было бы, конечно, плюнуть на Женю, который убежал куда-то вопреки обещанию дождаться меня на месте, но обиды с моей стороны сейчас были непродуктивны. Во-первых, все уже было сделано, и оставалось только поставить точку. Во-вторых, Женя – взрослый мужчина, и у него могли возникнуть какие угодно дела, которые требовали быстрого включения.

И я уселся ждать, тем более что обеденное время подходило к концу, а значит, Женя должен был вернуться скоро.