Любимая противная собака - Ольга Арнольд Страница 12

Так вот, на дачу Художницы из ее дома мы ходили на своих четырех — ну какая это дача, если она так близко? Путь тем не менее относительно долгий, и поэтому хромую Санни мы обычно оставляли дома. Домик на участке совсем маленький, приличных диванчиков даже нет, туалет типа сортир во дворе. Художница и моя Мама туда заходить боятся, потому что там живет большой паук. Чудаки эти люди, вернее, женщины — нашли кого бояться, подумаешь, паук, у него даже зубов нет! Моим родителям не нравятся дачи, где в доме нет туалета, надо, видите ли, идти на улицу, а это «некомфортно». Не говоря уже о пауках. Подумаешь, у меня всегда туалет на улице! Для меня комфорт — это зеленая лужайка, где бегаешь на свободе, и уютный диванчик под крышей, где можно всласть поваляться. А у Художницы на так называемой даче мастерская. Внутри одни картины, кисти и бесконечные тюбики. По-моему, они пахнут преотвратно, но Берта как-то при мне съела один такой тюбик, потом долго рыгала, и у нее разболелся живот. Художница сначала на нее кричала, а потом мы отправились домой, и Берта по дороге все время присаживалась; какашки у нее очень странно пахли и вообще что-то в них было не то. В тот же день Художница оставила нас дома и куда-то уехала, а потом вечером жаловалась хозяину и дочери, что только такой луженый желудок, как у Берты, может переваривать берлинскую лазурь (так назывался тюбик) — там ведь цианистые соединения (оказывается, это сильный яд). Художнице пришлось бросить все и ехать в магазин за краской, без которой она не могла работать. Попутно выяснилось, что Берта и Санни в разное время съели у нее еще несколько тюбиков, но они были не такие ядовитые. Меня похвалили за то, что я не трогал краски, и поставили в пример большим собакам. Да я эти тюбики даже лизать не стал бы, гадость такая!

На даче Художница работала, а мы с Бертой бездельничали и слонялись по участку. Я себя чувствовал там не слишком уютно, все-таки Бертина территория, не моя, а за пределами участка простиралось совсем чужое пространство, и я туда не отваживался даже сунуть нос, хотя прекрасно видел лазейки под забором. Один раз на забор вскочила большая полосатая кошка и приземлилась с нашей стороны, Берта подбежала к нарушительнице конвенции и высказала ей лаем все, что она об этом думает, но та не испугалась и сильно дала ей по носу. Недаром ее звали Тигрой! Тут же выскочила ее хозяйка, старушка с крючковатым носом и всклоченными волосами, и стала орать на нас всех. Но Художница не испугалась, она пыталась что-то сказать в ответ, однако ее не было слышно из-за воплей соседки и нашего с Бертой лая. Соседка — выяснилось, что ее звали Баба Яга, а еще иногда Елена Павловна, — забрала свою кошку, которая с ангельским видом спрыгнула с забора прямо ей на грудь, и ушла, пообещав, что она «будет жаловаться». Странные все-таки люди: ее кошка обидела Берту ни за что ни про что, да еще на нашей территории, а мы же и виноваты! У нас, собак, так не бывает, у нас всегда все по справедливости. Ну, почти всегда.

Были, конечно, у нас и развлечения. Как-то раз Маша со своей компанией устроила на даче пикник и взяла нас с Бертой. Пока люди разжигали костер, а я вертелся рядом и им помогал, Берта выкопала под забором большой лаз и выскочила наружу; я, увидев это, бросил игрушку и помчался за ней вдогонку. Мы неспешно трусили по улице, а люди почему-то разбегались перед нами кто куда; какой-то парень, говоривший по телефону, завидев нас, попятился задом и так задом и упал в канаву. Как приятно чувствовать, что ты большой зверь и тебя все уважают! Или боятся — из разговоров людей я понял, что это одно и то же. Но наш торжественный выход вскоре было прерван одним из Машиных ухажеров, самым приближенным к телу — потому что только таким Берта доверяла настолько, что позволяла пристегнуть себя к поводку. Он прибежал за нами и отвел обратно. Берте строго-настрого запретили покидать пределы участка. Выяснилось, что Баба Яга уже успела вызвать милицию и пожарную команду. Ну, милиция — еще туда-сюда, но зачем же пожарных? Вскоре пришел милиционер, в форме, несмотря на это, очень симпатичный, со мной поиграл. Участковый, называли его хозяева между собой. Даже Берта его признала, только слегка рыкнула — оказывается, она его давно знала. Под крики Бабы Яги «Спасите! Собаками людей травят!» Участковый посетовал, что не может накладывать штраф за ложный вызов, как пожарные, — потому что теперь, после того, как ее хорошенько оштрафовали, бабка вызывает пожарных не каждый раз, как увидит на нашем участке людей, а только через раз. А он таскается сюда чуть ли не каждый день — обязан реагировать на сигнал. Тут я немного не понял — когда Папа мне свистит, я к нему подбегаю, отвечаю на сигнал (Мама свистеть не умеет), значит, Баба Яга свистит Участковому? Мне за него стало обидно.

Что ж, злых людей, как я убедился, на свете немало, гораздо больше, чем злых собак. Но, как я потом выяснил, подслушивая разговоры старших, Баба Яга была не только злющей по натуре — она боролась за территорию. Домик Художницы принадлежал ее семье только наполовину, а во второй половине хозяйничала зловредная старушка. Оказывается, Баба Яга считала, что и еще одна комната в доме, и часть участка возле ее забора — ее собственность, только вот бумажки потерялись. У людей все непросто — вместо того, чтобы взять и пометить границы своей территории, как это делает каждая порядочная собака, они бегают с какими-то бумажками, суетятся и очень их ценят. Однажды Толстик украдкой пробрался в кабинет хозяина и попытался пометить какие-то листочки на его столе, на хорошей бумаге и с печатями, так его выдрали так, что даже он, ко всему привыкший, это попой почувствовал, а Берта потом его вылизывала.

На следующий день после пикника мы пришли на дачу работать с Художницей, и вдруг через Бертин подкоп на участок вбежала шавка — драная, лохматая, деревенская. Увидев нас с Бертой, она взвыла от ужаса и в панике бросилась обратно, а мы с Бертой, естественно, за ней, но были остановлены на всем скаку строгим окриком Художницы. Что ж, мы и так нагнали на псинку страху! А дабы другим нарушителям было неповадно нарушать нашу границу, Берта зарыла лаз. Долго над этим трудилась, и я ей помогал, разбрасывал землю задними лапами, правда, комки, кажется, падали все больше на наши спины. А Берта молодец, даже утрамбовала землю носом, и хозяйка ее похвалила за усердие.

Хорошее было время… Художница работала, а мы валялись у ее ног и охраняли ее от Бабы Яги и приблудных дворняг. Она вытаскивала здоровенный мольберт из домика, устанавливала, смешивала краски из тюбиков на плоской дощечке, называемой палитрой, и наносила их на холст. Зря, по-моему, смешивала, получались у нее некрасивые цветовые пятна. Люди считают, что у собак нет цветового зрения, но это не так! Прежде чем решать за нас, у собак бы спросили. Я подслушал как-то разговор Писательницы и Мамы, они обсуждали рассказ, написанный от имени колли, где собака якобы восхищается «платиновыми» волосами хозяйки и ее «изумрудными» глазами — и смеялись при этом! Согласен, мы, собаки, не знаем, что такое «платиновый» и «изумрудный», это ерунда какая-то, нет таких цветов в природе, так что, согласен, может, это и не собака писала. Но мы прекрасно различаем цвета, это у людей со зрением не все в порядке. Они, как это называется… вот, вспомнил: цветоаномалы (вот какие слова я знаю)! То есть они видят цвета, но совершенно неправильно, поэтому и получается у Художницы какая-то мазня. Нет, я не хочу ее обидеть, но нельзя же так искажать природные краски! И не только она одна так делает — слава богу, с такими культурными родителями, как у меня, я побывал в разных домах и даже на художественных выставках и поэтому твердо могу заявить: цвета на всех картинах, которые я видел, подобраны неправильно! Кстати, я вспомнил, почему Бертины какашки после берлинской лазури мне показались странными: они были цвета неба.