Анжелина и холостяки - Брайан О'Рейлли Страница 12

Плита стала единственным наследством, доставшимся ей от родителей, и вместе с Анжелиной переехала в этот дом после того, как они с Фрэнком поженились. Как жаль, что родители не дожили и не увидели Фрэнка. Он был таким чудесным, познакомил со своей семьей так, чтобы все сразу поняли, насколько он любит и уважает ее. И дал ей возможность встретить новых родственников на ее собственной территории, на ее условиях. Анжелина вспомнила, как в первый раз готовила для них и как нервничала, подавая «красный соус» детям итальянской матери…

Внимание.

Исходный пункт — красный соус, соус tomate , как говорила мама, — мамин соус. Крупная белая луковица, два стебля сельдерея, большая морковка, пучок петрушки — quattro evangelistas , «четыре евангелиста» итальянской кухни.

Анжелина нарезала лук, морковь и сельдерей, измельчила красный сладкий перец и петрушку — до крупной крошки, похожей на влажный песок. Отломила пять зубчиков чеснока, раздавила, очистила, порубила — чуть крупнее, чтобы чеснок подчеркнул вкус соуса, но не погубил его.

Оливковое масло булькнуло трижды, проливаясь в разогретую кастрюлю, туда же отправились «евангелисты» , соль и перец и только затем чеснок — чтобы не пригорел. Постепенно, помешивая, добавила томатную пасту. Пока смесь закипала, Анжелина отщипнула пригоршню сухих трав из висящих в кухне пучков — розмарин, базилик, тимьян, орегано, — растерла их в ладонях прямо над кастрюлей, глядя, как они крошечными зелеными снежинками сыплются вниз.

Она вдохнула аромат, оставшийся на пальцах. И сразу вспомнилось детство, родители: как она помогала маме готовить соус, как обнимала вернувшегося с работы папу и аромат свежих трав смешивался с запахом его одеколона.

Анжелина плеснула красного вина, в недрах кастрюли удовлетворенно зашипело, и туда хлынул водопад рубленых pomodoros . Она еще приправила соус, позволила ему вскипеть, а потом убавила огонь, чтобы смесь лишь слегка побулькивала.

Бабушка Нонна, мать ее отца, сама готовила томатную пасту из плодов, которые выращивала в собственном саду. Она, бывало, приносила Эммалин домашние консервы, а потом женщины могли часами сидеть, попивая пиво и закусывая его корнишонами с сыром эдам. Единственным человеком, с которым Эммалин могла выпить пива, была Нонна.

Анжелина заторопилась. Поставив кастрюлю с каннеллини для классического тосканского супа с белой фасолью, она выбрала красный и зеленый перцы, разрезала пополам, удалила сердцевину, слегка смазала оливковым маслом и положила в духовку запекаться. Можно было подрумянить перцы прямо на газовой горелке, но медленное запекание проявляло мельчайшие оттенки вкуса, а время — что ж, похоже, в ее распоряжении все время мира.

А сейчас, пожалуй, пора заняться цыпленком. У нее для такого случая имелась большая объемная гусятница, за которой когда-то пришлось ехать на рынок к эмишам. Она аккуратно затолкала под кожу цыпленка кубики сливочного масла, приправленные растертой петрушкой, шалфеем, тимьяном и перцем. Масло растает и пропитает мясо, пронизывая его ароматом трав до самых костей. Поверхность цыпленка она сбрызнула белым вермутом и еще немного добавила в жаровню.

Когда-то давно, раскрывая Анжелине тайны приготовления цыпленка — как зажарить его, чтобы внутри он остался невероятно нежным и сочным, а кожица при этом приобрела нежно-коричневый оттенок ореховой скорлупы и похрустывала, как картофельные чипсы, — мать сказала: «Против правильно зажаренного цыпленка не устоит ни один мужчина. Когда ты вырастешь и надумаешь выйти замуж, проблема запросто решится при помощи цыпленка». Похоже, она пошутила лишь отчасти: ровно через три недели после того, как Анжелина впервые поджарила цыпленка для Фрэнка, он сделал ей предложение.

Поставив птицу в духовку, Анжелина налила себе бокал вина.

— Что-то здесь слишком тихо, — вслух произнесла она, только чтобы услышать звук собственного голоса. — Очень тихо! — прокричала Анжелина.

Она толкнула дверь в гостиную, в углу которой стоял старый музыкальный центр. Порывшись в пластинках, вытащила потрепанный конверт, любимый диск ее отца, под который он любил танцевать с Анжелиной, когда та еще пешком под стол ходила. «Избранные хиты Луи Примы» .

Она опустила иглу на пластинку и прибавила громкости, чтобы было слышно в кухне.

«Анжелина, обожаю тебя…» — проникновенно выводил Луи. А потом «Нью Орлеан Гэнг» подхватывал ритм, и Король Луи пел: «Дважды ем я антипасти, весь в твоей, красотка, власти, Анжелина … »

Пора готовить свежую пасту. В ритме музыки Анжелина разбила три яйца в центр горки из муки самого мелкого помола, принялась подмешивать муку в клейкую середину. При помощи специальной ручной машинки для пасты она превратила тесто в тончайшие длинные пластины, раскладывая одну за другой, пока вся поверхность стола не оказалась застелена ими. Потом взяла mezza luna и аккуратно нарезала широкие полоски пасты для нового блюда, которое хотела попробовать. «Лазанья по-провансальски» — итальянские и французские сыры, сушеные помидоры, прованские травы и свежий базилик. На этот рецепт она возлагала очень серьезные надежды.

Анжелина начала собирать лазанью. Смешала сливочный нефшатель, рикотту и натертый острый пармезан, добавив яйцо, чтобы масса стала однородной. Уложила пластины свежей пасты в форму для лазаньи, смазала сырной смесью, сверху разбросала свежий базилик, орегано и сушеные помидоры. Она работала быстро, но предельно сосредоточенно.

«Я просто жиголо, куда бы я ни шел…» — продолжал петь Король Луи.

Второй слой пасты она покрыла грюйером и сыром «бурсен» с травами. Третий слой — как первый. Для четвертого, и последнего, слоя она использовала остатки «бурсена» и немного créme fraiche , зачерпнула густого томатного соуса из кастрюли и завершила процесс, посыпав лазанью тертым грюйером. И отставила форму в сторону, переживая прилив естественной гордости мастера.

Но дело еще не закончено.

Анжелина надрезала, посыпала мукой и обжарила большие ломти говяжьей лопатки, подрумянив их со всех сторон. Именно ради таких случаев, когда раскаленный жир попадает на сковороду, она убрала из кухни пожарную сигнализацию. И вот уже она заливает мясо бутылкой бургундского, предоставляя ему тушиться à la bourguignonne , — очередной привет Эммалин.

Теперь Анжелина носилась по кухне как угорелая. Пластинка Примы закончилась, но в ней больше не было нужды. Анжелина занялась хлебом.

Сняла полотенце с миски, где отдыхало тесто. Оно поднялось, увеличившись втрое. Анжелина обмяла его, раз за разом с удовольствием похлопывая, разделила на части, принялась делать жгуты и заплетать их. Плетение косичек — это, пожалуй, один из первых освоенных ею навыков: в детстве у нее всегда были длинные волосы. И вот уже тесто превратилось в три большие плетеные булки. Их не стыдно было выставить в настоящей парижской boulangerie . Она даст хлебу время расстояться и отправит его в печь перед самым рассветом, как сделал бы каждый уважающий себя boulanger .