Птица - О Чхунь Хи Страница 11

Комната, в которой мы живем, квадратная, а стол — низкий и круглый. Солнечный луч теплый, лед — холодный. Я — большая, Уиль — маленький. Все вещи, существующие в этом мире, твердые или мягкие, белые или черные, или красные, или желтые… День — светлый, ночь — темная. Но есть вещи, которые остаются непонятными. Как описать время между закатом солнца и ночью, которое люди называют сумерками? Что накатывает огромной волной на землю и небо, рождая в душе такую тревогу, что становится трудно дышать? В чем разница между «сейчас» и «тогда» и что заключено между ними?

Если ей приходилось чистить проросшие картофелины, она всегда говорила, что глазки — это картофельные глаза и в них полно яду. Разве у картошки есть глаза? Что разглядывают картофелины своими ядовитыми гл́азками?

Если розовы цветочки, будет розовой картошка.

Хочешь — верь, хочешь — нет, точно этот будет цвет.

Если белые цветки, будут белые плоды.

Хочешь — верь, хочешь — нет, точно этот будет цвет [8].

Уиль промурлыкал считалку, которую распевают, прыгая через скакалку. «Заткнись», — крикнула я и сильно стукнула его по голове.

— Мы все время превращаемся во что-то другое. Ты — это я, только я прежняя. А может, я, превращающаяся в меня теперешнюю? Вот почему мне бывает так страшно, когда я смотрю на вас.

Так сказала мне женщина за чисткой проросших картофелин.

— Как только я его увидела, сразу поняла: он будет моим мужем. Я плакала, слушая, как он играет на кларнете. Мне казалось, что музыка уносит нас далеко-далеко, — в волшебное место, где мы когда-то бывали, а потом о нем позабыли. Это означает, что в прошлой жизни мы тоже были супругами.

— А что такое «прошлая жизнь»?

— Она была до нашего рождения. Это прекрасная и грустная история о том месте, где мы жили, прежде чем явиться в наш мир. Сегодня мы с тобой сидим напротив друг друга, потому что в прошлой жизни между нами существовала связь.

Именно от госпожи Ёнсук я узнала, что ничто в этом мире не исчезает бесследно.

— Все, что оставило свой след в этом мире — как давно погасшие звезды, чей свет мы все еще видим, — однажды, пусть даже много времени спустя, снова материализуется перед тем, кто не утратил надежды. Камни, которые стесываются и становятся гладкими и круглыми, едва заметный след червяка на опавшем листке, осыпающийся с деревьев цвет… Именно это называют любовью, именно это одиночество заставляет нас жить, ветер — прикасаться к деревьям, а песни — трогать сердца, — говорила она. — Ночью земля потеет, а на рассвете влага превращается в туман, облака и дождь, они возвращаются в почву чистой водой и питают корни растений, потом становятся рекой, а потом морем; в один прекрасный день речная и морская вода смешиваются с ароматом листвы, а радость, вздохи и слезы превращаются в облака, — продолжала она.

Я считала, что ей надо перестать все время слушать радио, но после нашего разговора в солнечные дни мне стало иногда казаться, что я ощущаю легкую дрожь, исходящую от солнечного лучика: смех, вздох, плач, шепот.

Но если все, что появилось на свет, никуда не исчезает, что тогда происходит с мертвецами? Старики снова становятся детьми и начинают жить заново?

Старая госпожа заявила, что все это глупости и пустые разговоры, что они так же важны — ха! — как шум, который производит призрак, перебирая рис, а все, что умирает, становится удобрением. Она с отсутствующим видом взглянула на небо и сказала: «Жизнь подобна облаку».

Облака все плыли и плыли по небу, как путешественники, отправившиеся в дальний путь. Мне чудилось, что мое сердце летит вслед за ними.

Я висела вниз головой на перекладине и разглядывала небо, когда чья-то тень спросила: «Ты — Уми?» У меня едва сердце не выскочило из груди. Я смотрела на белые туфли на высоких каблуках, толстые икры, широкие брюки до колен, пеструю майку в цветах, потное лицо с потекшим макияжем и красный зонтик. Сердце забилось ровнее, потому что лицо показалось мне незнакомым. Я вспомнила, что в конце первого утреннего урока увидела в окне плывущий по разогретому солнцем двору красный зонтик. Неужели я ошиблась?

В моем сердце живет чей-то образ — я не знаю, мужчина это или женщина. Он или она идет ко мне, открывает дверь. Дверь дома, где живем мы с Уилем, или дверь школы, а иногда дверь комнаты, которую вроде бы распахнул ветер. Лица я не вижу, его скрывает то ли дым, то ли туман. Но всякий раз, когда я протягиваю руку и хочу заговорить, человек исчезает, хотя мне кажется, что я знаю, кто это. От него я никогда не услышу: «Ты — Пак Уми из третьего класса пятого года обучения?»

— Ты — Пак Уми из третьего класса пятого года обучения? Один из твоих одноклассников показал мне тебя. Я ждала в приемной.

Она поискала взглядом мальчика, который показал ей меня, но тот успел убежать. Во дворе стоял ужасный шум — женщина появилась во время большой перемены. Я ли Пак Уми из третьего класса? Могла бы придумать что-нибудь пооригинальнее. Мне стало неинтересно, и я принялась раскачиваться. Когда я висела вниз головой и раскачивалась, то чувствовала движение земли: она слегка отклонялась от своей оси и вращалась — медленно, как огромный волчок.

— Ты висишь, как летучая мышь.

— Как ленивец.

В зоологическом атласе я видела фотографии ленивцев — они живут на деревьях, висят вниз головой и смотрят в небо. По небу медленно плыли облака.

— Я здесь из-за тебя. Осторожно, ты подметаешь волосами землю. Испачкаешься.

— Кто вы? Зачем вам со мной встречаться?

— Чтобы стать твоим другом. Я обещала твоей учительнице, что мы обязательно сегодня увидимся.

Дети играли во дворе в мяч. Облака все время меняли очертания. Должно быть, наверху дул сильный ветер.

— Я зашла в твой класс, но тебя там не оказалось. Я повсюду тебя искала.

— Я не остаюсь в классе во время перемены.

Носком белой туфли она что-то чертила на земле.

— Давай спускайся.

— Меня ноги не пускают, — ответила я и подумала, что ответила здорово остроумно.

— Это еще почему?

— Потому что они не хотят спускаться.

— Какая ты выдумщица! Спускайся. У меня вытечет мозг, если буду и дальше так на тебя смотреть.

Солнце светило ей в лицо, она приставила ладонь козырьком ко лбу и нахмурила брови. Подмышка под коротким рукавом майки была мокрой от пота и волосатой.

— Сегодня в нашем классе трое ребят умерли.

— Что ты такое…

Она выпучила глаза.

— Они нарушили границу посреди парты.

— О боже, а я уж было подумала… Меня чуть удар не хватил. Ты говоришь странные вещи. Ты спросила, кто я, правильно? Я пришла, чтобы стать твоим другом. Знаешь, кто такая матушка-наставница?