Бесценный приз - Нина Милн Страница 9

Свободной рукой он сунул в щель прямоугольный кусок пластика и подождал, пока загорится зеленая лампочка.

— Ну, давай же, — пробормотал он и услышал у себя за спиной ее приглушенный смешок.

Наконец замок щелкнул, и он открыл дверь в длинный сводчатый коридор, ведущий прямо к нему в спальню. Стоявшая рядом с ним Оливия вдруг словно приросла к месту и внезапно, почти грубым движением, высвободила руку.

— Оливия? — Адам не мог понять, что вызвало у нее такую реакцию, в то время как он по-прежнему был невероятно возбужден.

Ее глаза были широко распахнуты, взгляд стремительно перебегал с одного предмета на другой. Ему показалось, что она тщательно осматривает все, что ее окружает.

Это был стандартный номер люкс для всех его отелей. Верх роскоши — гладкие линии, все в стиле модерн. На кремовых стенах яркие пятна, напоминавшие абстрактную живопись, сияющий деревянный пол заказан у одного из самых известных лондонских дизайнеров.

Она повернула светлую голову, чтобы сквозь раздвижные стеклянные двери посмотреть на гостиную — небольшую мрачную комнату. Длинные темные ресницы опустились раз, другой, а затем она хлопнула себя ладонью по лбу.

— Что же я делаю?

Она отступила от него на шаг.

— Я думал, что мы как раз собирались воплотить все наши фантазии.

Оливия поморщилась, и на какое-то сумасшедшее мгновение ему показалось, что последние двадцать минут были не более чем плодом его воображения, если бы не румянец на ее щеках и не напряжение, которое он все еще испытывал.

— Я должна уйти, — сказала она.

— Ничего себе. — Адам протянул руку и оперся на дверь. — Не так быстро.

Выражение, промелькнувшее на ее лице, было так похоже на выражение ужаса, что он почувствовал себя оскорбленным.

— Оливия, я не собираюсь удерживать тебя здесь против твоего желания или требовать от тебя чего-то, чего ты не собиралась мне предлагать. Но после всего, что случилось, ты не можешь просто так уйти. Ничего не объяснив. — Его телу тоже были нужны определенные разъяснения, он не переставал надеяться, что удача снова повернется к нему лицом.

И все-таки втайне он горел желанием схватить ее, тем более что ему казалось, ее тело отзовется на его призыв. Но он не мог себе этого позволить.

— Так что расслабься, — продолжил он.

Напряжение в ее плечах постепенно уходило, но вся ее фигура все еще выражала готовность бороться или бежать.

— Я допустила ошибку, — призналась она. — Я была словно в тумане. Во сне. — Она посмотрела на него, высоко подняв голову. — А сейчас проснулась.

От разочарования все сжалось у него в животе, когда его прекрасные фантазии улетучились. Адам перевел дух. В конце концов, в жизни его постигали куда большие разочарования, чем это, к тому же Оливия, может быть, оказывала ему сейчас неплохую услугу. Он ведь не хотел позволить какой-нибудь, пусть даже невероятно красивой, женщине поймать его? Похоже, что хотел. Но если это не случится — значит, не случится. Надо жить дальше. Он пожал плечами.

— Твоя очередь, Оливия. Но, несмотря ни на что, мне кажется, мы идеально подошли бы друг другу.

— Может быть… А может быть, и нет, — сказала она, берясь за дверную ручку. — Я спущусь вниз, на ресепшн, и забронирую себе номер, но нам нужно выбрать время для разговора. О Зебе.

Зеб. Проклятье. Он совсем забыл об этом. Ее слова несколько вернули его к действительности.

— О ком?

— Ты забыл? — спросила она. — О ребенке.

— О том мифическом ребенке? Я думал, ты уже бросила эту приманку с историей о беременности твоей матери. Ты не можешь снова хвататься за нее после того, как отказалась провести со мной эту ночь.

Оливия смотрела на него, потеряв на мгновение дар речи. Адам все еще думал, что она была одной из тех ужасных жадных женщин.

И, строго говоря, она почти не имела права упрекнуть его в этом. Она и правда повела себя как «дешевка», так ее назвала Кэндис. После танца у всех на виду она поцеловала его в лифте, сбросила платье и быстро позволила ему делать с собой, что он хотел. Не будь она ошарашена богатством его пентхауса, и трусики сбросила бы.

— Я здесь не для того, чтобы охотиться за тобой. — Ее слова прозвучали так неестественно, что она сама поежилась. — Если бы это было так, я бы переспала с тобой.

— А вот и нет. — Он покачал головой; в его глазах вспыхнуло презрение. — Ты, похоже, положила глаз на добычу пожирнее. Ты почти позволила увести себя, но одного взгляда на этот номер хватило тебе, чтобы решить, что за скандал с беременностью можно получить куда больше денег, чем за несколько часов в постели со мной.

Вот наказание. Теперь она понимала, какой смысл мог во всем этом увидеть Адам. Как же объяснить ему, что вид его шикарных холостяцких апартаментов напомнил ей о том, что он миллиардер, мужчина с тугим кошельком, который хотел ее только потому, что она красива?

Точь-в-точь как те богатые мужчины, которых так много было в ее детстве и которые ухаживали за ее матерью только из-за ее красоты. Ее мать, по крайней мере, назначала цену за свое согласие; Оливия же была готова дать его даром.

В комнате повисла напряженная тишина.

Она понимала, что ей необходимо поступить правильно. Ведь единственное, что имело значение, — это ребенок. Чувство вины из-за того, что она позволила себе забыть об этом, теснило ей грудь.

— Все, что я говорила тебе о ребенке, — правда. Я понимаю, как выгляжу в твоих глазах. Сейчас ты не доверяешь мне, но, пожалуйста, просто дай мне полчаса. Не утром. Сейчас.

Адам долго выдерживал ее взгляд, поигрывая пальцами на мускулистом бедре. Затем, глубоко выдохнув, он провел ладонью по лицу.

— Замечательно. Давай поговорим.

Повернувшись, он направился в огромную гостиную, на ходу застегивая рубашку.

Почувствовав одновременно облегчение и решимость, она постаралась подавить в себе и чувство разочарования.

Нужно контролировать себя. Она не может позволить своим желаниям все испортить. Секс — оружие, и она знает это. Так сказать, ценная валюта, которая может быть использована как во благо, так и во вред себе.

— Хочешь выпить что-нибудь? — Адам подошел к черному лакированному бару.

— Да, если можно.

— Виски подойдет?

— Идеально.

Идеально, как движения его больших умелых рук, откупоривающих бутылку.

Оливия с усилием отвела глаза и осмотрела комнату: уж лучше сосредоточиться на том, что ее окружает, чем на руках, которые так недавно прикасались к ее обнаженной коже, оказывая на нее такое ошеломляющее действие.

— Ух ты! — Она была настолько поглощена своими мыслями, что не сразу обнаружила огромное, во всю стену, окно. Подойдя к нему, она взглянула сверху вниз на освещенную панораму Лондона. — Вид просто потрясающий.