Мария Стюарт, соперница Елизаветы - Галимов Брячеслав Страница 9
Мария Стюарт, соперница Елизаветы - Галимов Брячеслав читать онлайн бесплатно
Ознакомительный фрагмент
– О, такое часто бывает! Пожилые люди имеют свои странности: в глубине души ваш опекун, конечно, любит вас, но старается не показывать это. По его мнению, мягкость и снисходительность вредны в деле воспитания девиц, – разъяснил Энтони.
– Вам известно, что творится в глубинах его души?
– Я же сказал вам, что давно его знаю, – нашёлся Энтони. – Мы подолгу беседовали с ним, и он был со мной достаточно откровенен.
– Как всё это не похоже на моего опекуна: откровенность, задушевные беседы, – покачала головой Джейн. – Когда вы успели так с ним подружиться? Извините, но сколько вам лет?
– Двадцать пять.
– И как давно вы знакомы с моим опекуном?
– Боже мой, милая леди, можно подумать, что вы обучались искусству допросов в школе сэра Френсиса! – принужденно засмеялся Энтони. – Зачем понимать мои слова буквально? Когда я говорю «давно», это означает исключительно моё собственное восприятие времени: господи, да для меня и год назад – уже очень давно! К тому же, бывает ведь и так, согласитесь, что год пролетает как час, а час тянется как год. Другой раз, зная человека всего пять минут, вы будто всю жизнь с ним знакомы, а бывает и наоборот – вы всю жизнь с ним знакомы, а совсем его не знаете.
– К какой вере вы принадлежите? Вы католик? – продолжала спрашивать Джейн.
– Как вы догадались?
– Мой опекун не стал бы водиться с протестантом.
– Вы правы. Я католик, – но благодаря нашей мудрой королеве теперь это не является преступлением. Не собираясь возвращаться в лоно католической церкви, Елизавета не преследует сторонников апостольской веры. Ведь королева не собирается возвращаться в лоно католической церкви? – Энтони посмотрел на Джейн.
– Полагаю, что нет.
– Так я и думал, она похожа на своего отца, – пробормотал он.
– Что вы сказали?
– Нет, ничего!
– Да, мой опекун – католик, но я придерживаюсь евангелического вероисповедания, – с гордостью произнесла Джейн. – В этой вере меня крестили, в ней я воспитана. Быть может, опекун потому и невзлюбил меня, что я не католичка.
– Вы ошибаетесь, он вас любит, – возразил Энтони. – Если бы вы могли услышать, с какой теплотой и нежностью он отзывался о вас, – вы бы сами поняли, что он вас любит.
Джейн недоверчиво покачала головой и промолчала.
– Однако оставим старика в покое, поговорим о нас, – Энтони взял её руку в ладони и поднес к своим губам. – Джейн, милая Джейн, я полюбил вас с первого взгляда, с той самой минуты, когда впервые увидел вас во дворце…
– На Рождество три года назад? – с улыбкой переспросила Джейн, снова вспомнив сэра Роберта.
– Почему на Рождество три года назад? – удивился Энтони.
– Так просто, пришло в голову… Извините, я вас перебила.
– Во дворце тогда было много дам и девиц, но я видел лишь вас одну. Так бывает, когда вы входите в сад, где растёт множество пышных цветов, но вы не можете отвести взор от одного цветка, который глубоко тронул ваше сердце и заставил вас не замечать иных красот, кроме его нежной красоты. Так бывает, когда вы едете по горам и вдруг среди их великолепия попадаете в тихую скромную долину, которая неизъяснимым образом в одно мгновенье становится для вас самым желанным местом на земле. Так бывает, когда вы смотрите на небо, где в ночной синеве блещут тысячи звёзд, но вы видите только одну, которая своим неповторимым сиянием озаряет вашу душу и заставляет её плакать от счастья.
О, Джейн, если бы я был поэтом, я написал бы для вас стихи, которые пылали бы от любви, как пылает сердце в моей груди; если бы я был музыкантом, я сочинил бы для вас песню о любви и сыграл бы мелодию к ней на струнах моей души; если бы я был художником, я написал бы ваш портрет, чтобы все люди смогли увидеть вас такой, какой вижу вас я! Они увидели бы ваши темные волосы и чёрные глаза, белоснежную кожу, тонкие линии лица, лебединую шею и стройный стан, – они поняли бы, что вас нельзя не полюбить. О, если бы я мог передать вам свои чувства! Они не выдуманные, они настоящие, – и они зажгли бы любовь в вашем сердце! – вскричал Энтони.
– Вы это уже говорили. Прошу вас, будьте проще, и не надо этого кривлянья, что принято сейчас среди джентльменов из числа придворных. Я выросла вдали от двора, мне такое поведение неприятно, – сказала Джейн. – Энтони, вы мне не безразличны, потому я принимаю ваши письма, прихожу на встречи с вами, – но постарайтесь не разочаровать меня, если хотите, чтобы я полюбила вас.
– Ваша искренность глубоко трогает меня, – Энтони поцеловал ей руку. – Я постараюсь заслужить вашу любовь.
– Будем молить Бога, чтобы он не оставил нас, – со вздохом отвечала Джейн. – А теперь прощайте, мне пора возвращаться во дворец.
– Но позвольте и мне спросить вас: каким образом вам удалось стать приближенной королевы? – Энтони не отпускал руку Джейн. – По слухам, Елизавета в вас души не чает и доверяет вам свои интимные секреты.
– Её величество слишком добра ко мне, – вздохнула Джейн. – Когда мой опекун привёз меня ко двору, кто-то рассказал королеве о том, что я сирота и у меня нет ни одного родного человека на свете. Её величество велела привести меня к ней, – как она сама потом призналась, собираясь подыскать мне достойного жениха, – но после разговора со мною внезапно переменила своё решение и оставила меня при себе. У королевы очень доброе сердце, какие бы мерзкие слухи не распространялись о ней.
– О, да, многие люди могли бы рассказать, как добра королева Елизавета, – жаль, что большинство из них уже покинуло этот мир, – прошептал Энтони.
– Что вы, милорд?
– Нет, ерунда. Не было, нет, и не будет в Англии лучшего монарха, чем Елизавета, – пусть Господь дарует её долгие лета! – громко сказал он.
На берегу медленной реки, петляющей между пологими холмами, стоял старый замок. Он как будто дремал среди покоя и тишины изумрудных лугов, покрытых редкими дубовыми рощами и кустами вереска. Замку было почти пятьсот лет: его построили после первого крестового похода, через двести лет после этого переделали – и больше не трогали. Его стены позеленели от времени и мха, пробивающегося сквозь трещины в камнях; на его башнях тонкие кривые деревца цеплялись за крошечные островки земли, нанесённой ветром, – но больше всего ему вредила сырость: в здешних местах часто выпадали густые туманы, а по ночам даже летом были заморозки.
От всепроникающей сырости не спасали ни камины, ни факелы, горевшие днём и ночью; для того чтобы спасти платья королевы от плесени, в гардеробной ставили железные жаровни с углями, но уголь тоже был сырым и поэтому в воздухе стоял чад и слышался отчётливый запах угарного газа. Служанки, одевавшие королеву, задыхались и кашляли, но Мария стойко переносила все неприятности: как подобает истинной королеве, она никогда не жаловалась на бытовые неудобства.
Конец ознакомительного фрагмента
Купить полную версию книгиЖалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии