Твой пылкий поцелуй - Мэри Блейни Страница 9

Шарлотта и Гейбриел стояли у дверей таверны, пропуская выходящих посетителей. Те буквально пожирали глазами Шарлотту, а Гейбриела никто даже не замечал. Она была права: рядом с ней любой мужчина становился невидимкой.

– И часто вы здесь бываете?

Шарлотта пожала плечами.

– По крайне мере скажите: а вы, случайно, не одна из тех граций, в честь которых названа таверна – «У трех пташек».

Шарлотта не ответила, поскольку в этот момент отодвигала плечом мужчину, слишком приблизившегося к ней.

– Я думал, что бирюзовое платье самое симпатичное, но это оказалось еще более эффектным. – Гейб отступил на шаг, чтобы лучше рассмотреть ее. – Синее платье, когда выдвигаетесь, становится лиловым. – Он усмехнулся. – Где вы находите такие платья?

– У модистки, которая обшивает шлюх.

– Я так не думаю. Я знаю многих леди, у которых ваши платья вызвали бы зависть.

– А кто сказал, что леди не могут быть шлюхами? – Шарлотта плотнее закуталась в шаль.

Сколько же у нее способов по-разному использовать одежду, чтобы соблазнять и искушать мужчин? Гейб с трудом отвел взгляд от предлагаемого ею зрелища.

– Мы сегодня уже дважды прошлись здесь, не так ли?

– Месье, вы очень наблюдательны. – Шарлотта подарила ему самую искреннюю улыбку, и Гейб счел это своим достижением.

Зал оказался полон, и Гейбриел готов был поклясться, что это место служило одновременно борделем и таверной. В каждом портовом городе подобных мест было ровно столько, сколько требовалось для морских торговцев: что-то вроде почтовых станций без лошадей, решил он.

И без того скудное освещение усугублялось дымом дюжины трубок, заполнявшим все помещение и поднимавшимся до самых стропил. Табачный запах смешивался с вонью немытых тел и сладковатым ароматом излюбленных духов проституток.

Гейбриел выглядел как обычный посетитель хотя бы потому, что его одежда не отличалась от той, что носили окружающие. Правда, у него были слишком светлые волосы, и сам он казался слишком высоким, но, когда они усядутся, никто не обратит на них большего внимания, чем сейчас.

Шарлотта постояла у входа, приглаживая волосы и расправляя юбки, затем переступила порог; Гейб последовал за ней. Длинные скамьи по обе стороны стола предоставляли столько же уединения, сколько и отдельная комната: подходящее место для занятий любовью.

Гейбриел пробежался взглядом по посетителям, однако свет был слишком слабым, чтобы разглядеть что-либо, кроме смутных очертаний, но когда из-за дальнего столика вдруг поднялся Жорж, Гейбриел вздрогнул.

– Как он оказался здесь? – прошептал он с удивлением.

Шарлотта ответила выразительным жестом, и Гейбриел, двинувшись по ее указанию вперед, краем глаза заметил, как Жорж покинул помещение через заднюю дверь.

На столе стояли высокие пивные кружки и блюда с нарезанным хлебом и сыром.

– Ешьте! – скомандовала Шарлотта.

Повторять дважды ей не пришлось. Гейб с жадностью принялся за еду, тогда как она лишь откусила кусочек сыра.

– Сыр и эль – какая прекрасная пища! Но этот сыр и эль столь же отличаются от тех, какие мне приходилось употреблять прежде, как, наверное, вы от принцессы Уэльской.

– Нас обеих зовут Шарлотта, – парировала она, словно бросая вызов.

– Я полагаю, что и по-французски принцесса говорит так же хорошо, как и вы…

– Но на этом наше сходство кончается.

– Если бы ваши волосы не были такими рыжими, а ваш наряд выглядел чуть скромнее, вас обеих можно было бы встретить на одних и тех же светских раутах.

– Напрасно вы продолжаете отводить мне роль падшей леди. – Шарлотта покачала головой. – Поверьте, я именно такова, какой кажусь.

Гейб рассмеялся. Его жизнь висела на волоске, и эта женщина оставалась его единственной надеждой на спасение, но он все равно не мог удержаться от смеха.

– Я еще не встречал ни одной дамы, будь она принцессой или проституткой, которая была бы именно такой, какой казалась. – Гейбриел поднял кружку. Эль походил на золотой нектар, но он лишь пригубил его, прежде чем поинтересоваться: – Может, вы все же объясните мне, как Жорж сумел выбраться?

Шарлотта задумчиво провела по столу ладонью.

– Это было частью плана. – Говоря это, Шарлотта смотрела ему в глаза, и Гейб решил, что она не лжет.

И тут Шарлотта сама задала вопрос:

– Любому заметно, что вы слишком худой, но как вам удалось сохранить силы: ведь вы столько месяцев провели в неподвижности? Я ожидала, что вы с трудом добредете до бульвара. В тюрьме человек может совершенно обессилеть, а мне вас описали как человека науки, ученого.

Гейб ждал, что Шарлотта добавит еще что-нибудь, но она молчала.

– Вы хотите сказать, что моя внешность и мои интересы противоречат друг другу?

– Да, – ответила она, и в голосе ее прозвучало едва сдерживаемое раздражение.

– Вы не первая женщина, которая оказывается заинтригованной этим.

– Зато я первая женщина, которую больше интересуют ваши научные занятия, чем ваше тело. Кстати, какими науками вы занимаетесь?

– Всем, что кажется мне интересным.

– Тогда вы что-то вроде дилетанта в искусстве.

– Верно, – ответил он, не переставая жевать. Затем наступило молчание. – Последние несколько лет я занимался астрономией, но это оказалось совершенно бесполезным в тюрьме. – Сделав большой глоток эля, Гейб отодвинул пустую тарелку. – Между прочим, я затратил массу времени на изучение анатомии и функционирования человеческого тела. Именно поэтому я знал, что потеряю последние силы, если не буду двигаться, даже раньше, чем сойду с ума от отсутствия интеллектуального общения. Поначалу у меня оставались кое-какие деньги, и я подкупал охрану, чтобы меня выводили на прогулку в тюремный двор. Когда деньги кончились, я взял за правило постоянно шагать по камере. Я заставил себя подтягиваться на кольцах, вделанных в стену, радуясь, что они хоть на что-то пригодились. Я также изучил поведение крыс и обратил внимание на то, что они имитируют человеческое поведение. Я мог бы написать диссертацию на эту тему.